Виктория Холт: Слезы печали

- Покажи мне эти доказательства, - сказала я.

Карлотта оживилась.

- О, Арабелла, как я рада, что ты готова взглянуть правде в глаза! Давай сейчас же отправимся в беседку! Я видела, как Харриет заходила туда перед выездом. Я знаю, где они прячут свои записки. Если Карлтон не успел забрать записку, мы ее найдем. Пошли же! Она взяла меня под руку, и мы вышли из дома. Беседка выглядела мрачно в рассеянном свете ноябрьского дня, и я почувствовала, что меня подташнивает от страха.

- Это ужасное место! - сказала Карлотта. - Я всегда ненавидела его. Входи же.., быстрей, Арабелла!

Она толкнула дверь, и мы вошли. К счастью, внутри никого не было. Карлотта остановилась и приподняла сломанную плитку пола.

- Там ничего нет, - сказала я.

- Вон там есть еще одна. Посмотри. Я подошла к указанному месту. Она была права. Подняв плитку, я обнаружила под ней кусочек бумаги. От ужаса мне стало дурно. Там было что-то написано, но я не могла понять, что именно.

- Это напоминает детские каракули, - сказала я. Повернувшись, я обнаружила, что осталась одна, а дверь закрыта.

- Карлотта! - позвала я и направилась к двери. Послышался голос Карлотты:

- Дверь заело, и я не могу открыть ее. Действительно, дверь не двигалась с места. В этот момент я заметила, что ключ, обычно висевший на гвозде, куда-то исчез.

- Я схожу и приведу кого-нибудь! - крикнула она снаружи.

Итак, я осталась в беседке одна. Я посмотрела на листок бумаги в своей руке. Просто какие-то каракули. Что они означают? Может, это какой-нибудь шифр? Что за глупое предположение! Такое могла нацарапать разве что Присцилла.

Я уселась на скамью. Ненавистное место! Эдвин... Харриет... А теперь Карлтон и Харриет. История мерзко повторялась.

- Я не верю в это, - проговорила я вслух. - Невозможно в это поверить.

И тогда я услышала шум и начала прислушиваться.

Должно быть, кто-то пришел освободить меня. Я попыталась позвать, но в ответ раздался звук, заставивший меня похолодеть от ужаса. Несомненно, это был треск горящего дерева, и я заметила струйки дыма, проникающие в беседку. Беседка горела.

Я подбежала к двери и начала биться в нее. Дверь даже не вздрогнула. Я все поняла: она была заперта снаружи.

- О, Боже, - взмолилась я, - что со мной происходит? Карлотта, Карлотта... Неужели именно ты и пытаешься убить меня? Выпустите меня, - закричала я, выпустите меня!

Я колотила в дверь, но старое дерево было слишком прочным. Жара становилась нестерпимой. Вскоре это деревянное строение запылает костром.

У меня кружилась голова, так как жара все усиливалась. Я подумала, что это конец. Я умру, так и не узнав, за что Карлотта возненавидела меня.

Неожиданно я ощутила волну свежего воздуха. Пламя заревело. Кто-то подхватил меня на руки, и я потеряла сознание.

***

Старый Джетро убил Эдвина, а Молодой Джетро спас мне жизнь.

Очнувшись, я поняла, что это он стоит возле меня на коленях, вознося Богу благодарственные молитвы. - Чудо! - восклицал он. - Господь снизошел до меня и явил чудо!

Джаспер внес меня в дом и передал под опеку Салли.

Взглянуть еще раз в лицо смерти и спастись на этот раз действительно лишь каким-то чудом - это было уже чересчур для меня. Мысли мои несколько спутались, и я даже не была уверена в том, что лежу в собственной постели. Салли послала за врачом. Ожогов у меня не было, лишь небольшой волдырь на одной ладони. Но я чуть не задохнулась от дыма. Прошло всего несколько минут между поджогом беседки и появлением Джетро. Он наблюдал за нами. Видимо, он каждый день проводил многие часы в молитвах возле беседки. Он видел, как Карлотта заперла меня; он видел, как она полила маслом для ламп стены беседки и кусты вокруг нее и подожгла их. Тогда он выломал дверь и вынес меня.

Джетро чуть не обезумел. Он так долго молился, желая получить знак того, что его отец прощен и допущен на небеса, и наконец этот знак получен. Его отец отнял чужую жизнь, а ему было дано спасти чужую жизнь.

- Блажен Господь на небесах! - кричал он.

Доктор сказал, что я пережила глубокое потрясение и нуждаюсь в покое и заботливом уходе.

Действительно, я имела все основание быть потрясенной, за столь короткий срок пережив два покушения на свою жизнь. Никто, кроме Салли, не мог объяснить мой выкидыш чем-то, кроме несчастного случая, но два покушения были совершенно очевидны.

Карлтон, вернувшись домой, немедленно пришел в мою комнату.

Увидев его лицо, я тут же задала себе вопрос: неужели я была настолько глупа, чтобы сомневаться в нем? Если мне когда-нибудь и нужны были доказательства его любви, то они ясно читались в его глазах.