Виктория Холт - Ведьма из-за моря

Мне захотелось облокотиться о парапет и посмотреть вниз. Желание это было непреодолимое и опасное. Оно казалось мне символом моей жизни здесь. Однажды, когда я там стояла, Колум подошел сзади, схватил меня и поднял. Он смеялся тем смехом, который я назвала бы сатанинским.

- Что ты делаешь здесь, наверху? - строго спросил он. - Ты слишком далеко высовываешься. А что если бы ты упала? Ты убила бы себя и нашего сына! Черт возьми, я никогда не простил бы тебе!

- Поскольку я была бы уже недосягаема для твоего мщения, почему это должно меня беспокоить?

Он опустил меня на землю и крепко поцеловал а губы:

- Теперь я не смог бы без тебя, жена! Я коснулась его волос.

- Почему ты всегда называешь меня женой? Это звучит прозаично... Так хозяин гостиницы может называть свою супругу.

- Как же мне еще тебя называть?

- Линнет!

- Ба! Глупая птичка?

- Имя меняется, когда любишь человека. Ты мог бы со временем полюбить его.

- Никогда! - ответил он. - В тот день, когда я назову тебя Линнет, ты будешь знать, что я разлюбил тебя.

Я содрогнулась, и он заметил это.

- Да, - сказал он, - ты должна заботиться о том, чтобы я не остывал к тебе. Ты должна всегда выполнять свой супружеский долг: рожать и рожать мне сыновей!

- Красота увядает после многочисленных родов.

- Может быть, и так, но сыновья - это продолжение рода для мужчины.

- А если жена перестанет вызывать у мужа желание?

- Тогда он ищет на стороне - это природа, - резко ответил он.

- А что если на жену не обращают внимания, она тоже может поискать на стороне? Что тогда?

- Если бы она была моей женой, она должна бы поостеречься!

- Что бы ты сделал, если бы она была неверна? Колум вдруг поднял меня и посадил на парапет. Он засмеялся, и смех его действительно был дьявольским.

- Я бы отомстил, можешь быть уверена! Может быть, я бы бросил ее на утесы, Он снял меня с парапета и прижал к себе.

- Ну вот, я тебя растревожил, а это нехорошо для нашего мальчика. Почему ты говоришь о таких вещах? Разве я не доказал тебе, что мой выбор - это ты? Он взял меня за подбородок и приподнял его. - А ты что - распутница, что так разговариваешь со своим мужем? А как насчет Фенимора Лэндора? Разве ты не думала выйти за него замуж?

- Об этом был разговор.

- Он сделал тебе предложение?

- Да.

- Я удивлен, что ты отказала такому образцу добродетели!

- Это было после... Это его позабавило.

- После того, как я показал тебе, что значит заниматься любовью с настоящим мужчиной, да?

- Помни, ведь я не сознавала этого!

- Но достаточно, чтобы понять, а?

- Я только знала, что была лишена невинности.

- Что за глупое выражение "лишена невинности"! Оборвали цветочки? Наоборот, тебя украсили цветами! Разве я не сделал тебя плодородной? Наш сын будет и цветком, и плодом! Я оказал тебе великую честь и сделал много хорошего, как ты потом признаешь!

- Да, - ответила я, - здесь я могу признать это, здесь этого никто не может услышать, только ты и я...

Колум опять поцеловал меня, и в его руках, ласкающих мое тело, была та нежность, которая была тем драгоценнее, что была так редка. Потом он поставил меня у каменной стены и стал говорить о замке: как он ходил по крепостному валу, когда был мальчиком, как он мечтал о том времени, когда будет его хозяином, как играл в подземных камерах и на винтовой лестнице.

- Есть рассказы о моих предках, которые мы передаем из поколения в поколение, - говорил он, и в его глазах было такое томление, что я понимала он уже видит, как наш мальчик играет в замке и учится быть таким, как его отец.

- Мы были необузданными людьми! - сказал он. - В какую ты попала семью! При короле Стефане мой предок был предводителем разбойников. Он, бывало, подкарауливал путников и приводил их в свой замок. Его называли "Дьяволом Пейлинга". Он помещал свою жертву в Морскую башню, - он указал на нее, - и требовал выкупа от семьи, и, если выкуп не платили, жертву пытали. Он устраивал банкет и выводил пленника, чтобы потешить своих дураков. Говорят, по ночам из Морской башни доносятся крики давно мертвых мужчин и женщин - жертв пыток! - Он внимательно посмотрел на меня, и я видела, что он подумал о ребенке, которого я носила. - Бояться нечего, - быстро продолжил он, - это было очень давно! Потом Стефан умер и нашим королем стал Генрих II. Он стоял за закон и порядок и вымогал деньги для своих войн посредством налогов, поэтому он подавил разбойничьих баронов, подвергая их ужасным наказаниям, и Касвеллины вынуждены были искать новые средства к существованию.