Леона Карр - Иллюзии

Он посмотрел на меня в упор, и в его глазах сверкнула злость.

- Я не верю в совпадения. Это не случайность, что Хавершамы оказались на борту "Лучании". Думаешь, что наконец-то представился случай рассказать кому-нибудь о том, что случилось с твоей кузиной? Но ты ошибаешься. Это прекрасная возможность лишиться своей прелестной головки!

Адам поднял меня на ноги и взял за подбородок, глядя мне прямо в глаза.

- Ты слушаешь меня, Шарль? Впредь не смей поддерживать с Хавершамами никаких контактов, ясно?

Теперь в его глазах, холодных как льдинки, была такая ярость, что у меня не возникло никаких сомнений в том, что он сделает все, чтобы , добиться от меня исполнения желаемого. Если понадобится, будет держать меня взаперти до конца путешествия.

Его рука, державшая мой подбородок, не позволила мне кивнуть, поэтому я процедила сквозь зубы:

- Да.

- Хорошо. Я верю тебе, потому что не думаю, что ты захочешь подвергать себя опасности. А это неминуемо случится, если ты ослушаешься меня.

Адам отпустил мой подбородок, но не отошел. Тон его смягчился:

- Я не хочу пугать тебя.

С моих дрожащих губ сорвалось истерическое хихиканье.

- Я постараюсь, чтобы ты была в безопасности. Это серьезное дело. Каждое твое неосторожное движение может привести к несчастью. Оставайся в каюте, если меня нет рядом. Мы будем ужинать вместе с профессором и, возможно, посетим несколько вечеров.., но держись подальше от Хавершамов.

Я не поняла, почему Хавершамы представляют угрозу, а профессор и его семья - нет. Ведь к ним мой лжесупруг относился терпимо. И я задала Адаму этот вопрос.

- Потому что профессор не знает твою кузину Деллу.

Глава 8

Следующие несколько дней на борту "Лучании" прошли спокойно. Когда, б я ни выходила из каюты, Адам был со мной. Все считали нас неразлучными. Мы проводили время, гуляя по палубе, исследуя библиотечные залежи, загорая.

К моему удивлению, иногда мы просто разговаривали - и надо же! - находили общие темы.

Похоже, Адама не слишком интересовали карточные игры и прочие вещи, которыми обычно мужчины развлекают себя на досуге.

- А как ты вообще предпочитаешь проводить свободное время? - спросила я как-то.

- Когда я не женат на красивых молодых леди? - Он усмехнулся. - Ну, у меня не очень-то много свободного времени, но одна слабость у меня все же есть.

Мои брови взметнулась вверх.

- Ив чем же она заключается?

- В лошадях. - Адам рассмеялся. - Разочарована? Неужели думала, что я признаюсь в некоем тайном пороке?

- Возможно, - согласилась я. - Твой ответ меня удивил.

- Но почему? Я обожаю ездить верхом. Нет большего наслаждения, чем скакать на чистокровной лошади, чувствовать ветер на своем лице, прижиматься к ее гриве... Нет, не существует в мире ничего лучше! - Серые глаза блеснули, и на секунду в его лице появилось что-то мальчишеское.

Безусловно, Адам Деморест был человеком не поверхностным. То, что переживал, он переживал глубоко. И раз уж взялся за какое-то дело, то вряд ли его оставит!

- Наверное, в Бостоне у тебя было немного возможностей побаловать себя верховой ездой.

- Я не всю жизнь провел в Бостоне. - И он сменил тему разговора.

Для посторонних глаз мы, очевидно, были типичной влюбленной парой. Напряжение, существовавшее между нами, было спрятано глубоко внутри. Только когда нам приходилось обмениваться приветствиями с Хавершамами, тревога Адама передавалась мне. Мне не нравилось, когда тяжелые раздумья углубляли морщины между его бровями.

Я не подозревала о направлении мыслей Адама, и это пугало меня - кто знает, чем могли обернуться для меня его размышления?

Каждый вечер мы ужинали с Линвудами. Я поистине наслаждалась их обществом и очень жалела, что жизнь профессора в Штатах закончилась на столь грустной ноте. Ведь если бы эксперименты, которые он проводил для правительства США, были успешными, Александр Линвуд вряд ли возвращался бы сейчас в Англию.

Его племянник, Ларри, сказал мне как-то, что коллеги не слишком хорошо обошлись с дядей: вместо того чтобы ценить за исследования в области аэродинамики, подвергли его насмешкам. Мне стало стыдно за свою страну, и я была счастлива продемонстрировать профессору свое глубокое уважение.

К Ларри я испытывала жалость. Он сознавал, что наружностью и умом не вышел.

- Из всех нас один только дядя Алекс сумел выбиться в люди. Отец только попусту растратил свою жизнь и умер без гроша в кармане, оставив Памелу и меня зависимыми от щедрости дяди. А я такой же неудачник, как и мой отец.