Мэри Картер - Любовь и каприз

- Меня.., нисколько, - пробормотала она, боясь, что ее голос прозвучал слишком высоко.

Саманта чуть подвинула вперед сумку-холодильник, чтобы незнакомцу не был виден нож, и крепче сжала рукоятку. - А вы.., вы гость господина Иванова?

Его лицо озарила улыбка, обнажившая белые зубы, а мелькнувший в уголке рта язык довершил довольную гримасу.

- Господина Иванова? - переспросил он с ударением на первом слове, а она почему-то отметила про себя, что у него притягательная улыбка. - Из этого следует, что вы не очень близко с ним знакомы.

Саманта поджала губы. Он решил так потому, что она не сказала "князя Иванова"? Или потому, что назвала его господином?

- Я? Конечно, - сказала она, понимая, что незнакомец не ответил на ее вопрос. Ее пальцы крепче сжали нож. - П-почему вы не поднимаетесь к гостям?

Саманта сознательно шла на риск. Она не имела представления, что он станет делать, оказавшись среди гостей, но это в конце концов давало ей шанс вызвать полицию. А пока нечего было и пытаться изображать героиню - раз он такой здоровенный и сильный. Если у нее и хватит смелости пустить в ход нож, то только для самозащиты, и уж никак для того, чтобы помешать ему проникнуть к гостям. Ее бросало в жар от одной мысли о том, чтобы вонзить лезвие в его тело.

- И правда, - сказал он, сунув руки в карманы кожаной куртки, - почему бы мне туда не пойти? - При этом его тяжелые веки слегка опустились, затемнив и без того черные глаза. Надежда, едва забрезжившая перед Самантой, в миг исчезла. - Ну, так что же вы здесь делаете? пойти?

- Я? - ее голос больше смахивал на мышиный писк, и она закашлялась. - Я.., я, - она что было сил старалась говорить непринужденно, - я накрывала на стол.

- Накрывала на стол, - повторил он с недоверием в голосе. Саманта подумала, что в длинном свитере и черных леггинсах она совсем не похожа на официантку. Она только что переоделась, сняв свою рабочую одежду - белую блузку и короткую черную юбку. И переодевалась она прямо здесь, всего пару минут назад, - с ужасом вспомнила она. Господи! Хорошо еще, что он не застал ее в лифчике и трусиках!

- Да, я обслуживаю этот прием, - подтвердила она, обрадовавшись, что хоть одной неприятности избежала. - А теперь вот заканчиваю тут. Собираю свои вещи.

Он задумался, сведя вместе свои прямые брови. У него и брови красивые, снова отметила она, - густые и темные как и волосы; нос прямой, хорошей формы, высокие выдающиеся скулы над чуть впалыми щеками. В общем, призналась она себе, его лицо волнует и привлекает - и тут же мысленно выругала себя за легкомыслие. Господи боже мой, он ведь грабитель, а может быть и того хуже! Как можно думать о его привлекательности! Для этого надо совсем потерять разум!

Незнакомец сделал шаг к столу, и Саманта тут же забыла о его внешности. Ее снова охватил панический страх, и когда он протянул руку к ее сумке-холодильнику, у Саманты сдали нервы. Сжав обеими руками нож, она выставила его перед собой:

- Не смейте трогать! - закричала она, не в силах больше сдерживаться. Отойдите от стола! Не то.., не то я вас ножом.., вот увидите!

Казалось, он был шокирован и обескуражен не меньше, чем она напугана. Он сочувственно посмотрел на нее, как смотрят на душевнобольных и, вынув руки из карманов, протянул их в примирительном жесте:

- Ну же, - сказал он, - успокойтесь...

- Держитесь от меня подальше! - Саманта дрожала как осиновый лист, отчаянно сжимая нож. Отступать ей было некуда. Она ясно показала, что не доверяет ему, и теперь он ее враг.

- Пожалуйста, - уговаривал он ее, - положите нож. Вы совершаете ужасную ошибку...

- А вы совершили ошибку, прийдя сюда, - парировала она, оглядываясь, чтобы прикинуть расстояние до лестницы. - Немедленно убирайтесь отсюда, если в вас есть хоть капля разума. Если, когда я вернусь, вы еще будете здесь, тогда полиция.., ой!

Внезапным броском он оказался рядом и схватил ее за руку, крепко сжав запястье. Нож со звоном выпал, и, прежде чем Саманта успела опомниться, незнакомец резким движением прижал ее к себе.

Первой ее безумной мыслью было: она оказалась права, тело у него более сильное и упругое, чем у Пола. А вслед за этим она подумала, нет, он не джентльмен. Разве джентльмен может заломить женщине руку так, что она едва не сломалась. А зачем он прижал ее к себе, неужели боится, что она приемами карате сделает из него отбивную? Она, конечно, умеет делать отбивные, но только из баранины или свинины; не будь положение так серьезно, эта мысль могла бы ее позабавить.