Елена Катасонова - Всего превыше

Лиза, все так же лежа лицом вниз, чуть сдвигается к краю кушетки, опускает руку, молча вы-брасывает из-под кушетки тапки.

- Ты вообще, кроме писем Жану, что-нибудь пишешь? Читаешь что-нибудь, кроме его посланий?

Жалобный стон раздается в ответ:

- Оставь меня, ради Бога, в покое...

Ира испуганно умолкает, скрывая свою растерянность. Ну вот что с ней делать? А завтра ведь шесть часов языка - и у них, китаистов, и у Лизы - их трое всего на арабском отделении, за чужие спины не спрячешься, не прийти, и чтоб никто не заметил, не получится. Что же делать? Счастливая идея осеняет Иру.

- Так, - бодро говорит она. - Значит, я остаюсь у тебя. Раздвинем кушетку, уместимся как-нибудь. Своим позвоню. Утром на Моховую поедем вместе. И я привезла пельмени и масло. Где у тебя кастрюля?

Наконец-то Лиза соизволила повернуться к подруге лицом. Что-то похожее на улыбку, прежнюю, радостную улыбку, проявилось, как забытый снимок, на ее осунувшемся лице.

- Ты правда останешься? Можешь остаться?

- А то!

"Эх, надо было раньше сообразить..." Но теперь она уже Лизу не бросит.

- Сейчас, я сейчас... Ставлю воду, звоню матери... Поднимайся! Хватит валяться. Собирай на стол.

- Да что собирать-то?

- Как - что? Вилки, ложки, тарелки. У тебя дорогой гость, нет, гостья. Ну не важно, короче - я у тебя в гостях. Бьют барабаны, трубят трубы!

- Ох, - Лиза прижимается к Ире, - как я рада. Я так устала одна.

Ира полна энергии. Бывают такие периоды в нашей жизни, когда все хорошо: отлично на факультете, прекрасно с Борькой, спокойно дома. И кажется, так будет всегда. А у Лизы все плохо: учится кое-как, да честно говоря, вообще не учится - пока выручает старый багаж, - Артема с его звонками терпеть не может, цедит что-то сквозь зубы, на все отвечает "нет". Это он во всем виноват! Из-за него она не простилась с Жаном!

- Пойдем в кино?

- Не хочется.

- А в кафе?

- Ну его!

- Погуляем?

- В такой холод?

- Ну и что?

- Да, говорят, будет дождь.

А дом, теплый родительский дом, далеко, до него дальше, чем до Парижа.

А за окном хмурая осень: темное небо, бесконечный дождь и холодный ветер. Как-то в этом году обошлось без прощальных золотых денечков. Сразу за летом - хмарь, как говорит Сашка.

Ире все нипочем, не страшны ей ни дождь, ни ветер. Они с Борькой встречаются каждый день, и спроси их, о чем говорят, сразу и не ответят. Сидят в кино, в своем любимом маленьком театрике - там всегда тепло и народу мало, - стоят в подъезде у пыльной большой батареи. Ира греет у Борьки за пазухой озябшие руки, а он обнимает, целует ее; о чем-то они болтают, иногда спорят, но спор утихает, еще как следует и не разгоревшись: у них все совпадает - вкусы, симпатии, взгляды.

Так хочется поделиться своим счастьем с Лизой, но Ира сдерживает себя: Лизе ведь плохо.

- Ну, рассказывай, - понимающе улыбается Лиза.

Они сидят за столом, вкусно пахнет пельменями. Ира раскладывает пельмени по тарелкам.

- Тебе-мне, тебе-мне... Да что рассказывать...

И дальше ее уже не остановишь. Она говорит, говорит, серые счастливые глаза сияют, Борькино имя не сходит с губ. Лиза грустно кивает, иногда задает наводящий вопрос. Но вообще она - только слушательница, ей рассказывать нечего: ее жизнь пуста, потому что нет Жана.

- Он сказал, - захлебывается от восторга Ира, - что у него есть друг с квартирой. Он даст нам ключ. А то идут холода...

- Разве в холодах дело? - машинально отвечает Лиза.

- Тебе-то хорошо, - вспыхивает Ира. - У тебя своя комната!

- У тебя - тоже.

- Ты знаешь, что я имею в виду: ты живешь одна.

- А что толку? - грустно вопрошает Лиза.

Ира тут же раскаянно замолкает: надо же ляпнуть такое...

- Можно?

Стукнув для приличия в дверь костяшками пальцев, в комнату вваливается Сашка. С тортом и мукузани.

- Что это вы в темноте?

- Да мы как-то и не заметили.

Сашка щелкает выключателем. Яркий свет победно уничтожает унылые сумерки.

- Вот!

Он торжественно водружает на стол торт - Лиза любит сладкое, - сбоку пристраивает бутылку.

- Самый радикальный способ борьбы с холодом и дождем, - заявляет он.

Там, где Саша, неизменно весело. Даже Лиза улыбается, слушает. А он болтает без умолку: московские сплетни, международные новости, разные разности с факультета.

- Да, - вспоминает он самое главное, - для будущих журналистов - для нас то бишь - в Домжуре устраивают вечер! С их знаменитым "капустником", с джазом! Сумел урвать два билета. Один - Лизе. Ириш, ты не обижаешься?

- Что ты! А когда?

- В субботу, послезавтра. Так что, мадам, мойте шею под глубокое декольте.