Миранда Ли - В любви все средства хороши

Да, подумала она, он будет уважать ее. Гаретт не монстр, в отличие от Джерарда.

- Хорошо, - согласилась Лия, вздохнув с облегчением. - Позвони и спроси его.

Через пару минут Алан сообщил, что Гаретт согласился прийти.

В половине восьмого вечера Гаретт ступил на палубу "Зефира". Он одет очень легко, подумала Лия, и при взгляде на него к ее горлу подступил комок. Гаретт надел широкие яркие шорты, голубую футболку с надписью "Брум", переливавшейся у него на груди блестящими желтыми буквами, и кожаные сандалии, которые сразу же сбросил.

Но Лия и сама оделась довольно легко. На всякий случай она всегда оставляла на яхте кое-что из одежды. После того как Алан уехал на берег с участниками прогулки, Лия ринулась вниз, скинула с себя шорты и майку, в которых провела целый день, и приняла душ.

Сейчас на ней были короткие розовые шорты, лишь слегка прикрывавшие ягодицы. Но белая свободная тенниска выглядела достаточно скромно. Аппликация из больших розовых цветов скрывала грудь, которая внезапно стала очень уязвимой. Лия даже пожалела, что собрала свои густые, влажные после душа волосы в высокий хвост, а не оставила их распущенными. С распущенными волосами она чувствовала себя гораздо увереннее.

- Спасибо, Алан, - крикнул Гаретт, помахав рукой Алану, уносившемуся к берегу на "Зодиаке". Он обернулся к Лии и поднял вверх руку с двумя тяжелыми на вид пластиковыми пакетами. - Китайская еда, - сказал он, улыбаясь. - И еще здесь есть шампанское. Все самое лучшее.

- Не обязательно было это покупать. - Лия постаралась улыбнуться в ответ, но улыбка получилась больше похожей на гримасу. Гаретт все время говорил как его брат. Джерард тоже всегда покупал только самое лучшее.

- А почему нет? Ты заслуживаешь лучшего. Ее сердце забилось сильнее, потому что теперь он не был похож на брата. Ведь Джерард всегда покупал все самое лучшее, чтобы продемонстрировать свое богатство и успех, ему и в голову не приходило доставить удовольствие другому человеку.

Теперь Лия улыбалась по-настоящему.

- Я имела в виду китайскую еду, глупыш. Я собиралась сама что-нибудь приготовить. У Алана на борту есть большая кладовая, доверху набитая продуктами.

- Только не сегодня вечером. Сейчас я хочу, чтобы ты легла и расслабилась.

Но Лия услышала только слово "легла" и понимала, что должна сказать что-нибудь, пока еще не слишком поздно.

- Гаретт, - взволнованно начала она, вся дрожа. - Я не хочу, чтобы ты думал, будто, пригласив тебя на ночь, я разрешаю...

- Эй, послушай, - мягко прервал он ее. - Помнишь, я просил тебя расслабиться? Ты слишком напряжена. Я не сделаю ничего, чего ты не захочешь.

- Вот в этом как раз вся беда, - возбужденно пробормотала она. - Я хочу, чтобы ты это сделал.

Его глаза потемнели от удовольствия.

- Лучше бы ты так не говорила...

- Я тоже жалею, что сказала это, - простонала Лия. - О Боже, это так ужасно.

- Нет, это не ужасно. - Гаретт поставил пакеты на палубу и подошел, чтобы ласково обнять Лию за плечи своими сильными руками. - Это неизбежно, пробормотал он и обнял ее, впиваясь поцелуем в ее губы.

Поцелуй заставил Лию забыть обо всем, кроме его губ, языка и крепкого мужского тела, прижавшегося к ней. Как и в прошлый раз, ее охватило желание и голод страсти, и в мире для них уже не существовало ничего, кроме этого сладостного момента.

- Нет, не надо, - простонала Лия, когда Гаретт на мгновение оторвался от ее губ, чтобы перевести дух.

- Не надо что? - прошептал он в ответ, покрывая поцелуями ее лицо и шею.

- Не останавливайся.

Он рассмеялся, а затем, к великому удивлению Лии, сдернул с нее тенниску и бросил на палубу.

Дуновение легкого ночного ветерка, освежившего обнаженную грудь Лии, было необыкновенно возбуждающим, а от взгляда его горящих, страстных глаз ее сердце забилось с бешеной силой. Когда руки Гаретта коснулись ее груди, Лия забыла об угрызениях совести. От прикосновения его губ исчезли все мысли, мучившие ее последние дни и грозившие все испортить.

Джерард. Гаретт. Было уже неважно, кто заставлял Лию испытывать волшебные чувства. Она застонала, оказавшись во власти знакомого и совершенно непреодолимого эротического опьянения. Теперь Лия желала только, чтобы этот язык продолжал мучительную ласку, заставляя ее вскрикивать в болезненной истоме, эти губы еще глубже захватывали возбужденную грудь.

Лия застонала, когда его влажный, горячий рот отпустил ее грудь и началось томительное продвижение к животу. Мужчина опустился перед ней на колени и медленно снял шорты и трусики, постепенно освобождая Лию от одежды и стыда.