Эдвина Марк - Юная грешница

- Да, - ответила я. - Я делаю. Хочешь, напишу расписку.

- Они присудят мне пожизненное заключение, - сказал он, затем почувствовал, как я напряглась, повернулся, обнял меня и мягко произнес:

- Я люблю тебя больше жизни, Джоан. Ты должна знать это. Больше, чем кто-либо другой.

Значит, с этим было все в порядке, со всем было все в порядке. Мы прошли на кухню (где царил ужасный беспорядок, словно здесь играл непослушный ребенок), сварили кофе и взяли свои чашки в гостиную. Поскольку свет не горел, сейчас комната выглядела не так безобразно. Кошмарные цвета потускнели, линии модерна смягчились, частично растворились в тенях. Мы сидели, пили кофе и рассеянно разговаривали.

- Нам нужно что-то сделать.

- Знаю, - согласился Джо. - Мы сделаем.

- Что?

- Просто забудем об этом, забудем, что это когда-то случилось, забудем, что видели друг друга... - его голос унесся прочь, поскольку он говорил невозможные вещи.

- Хочу сигарету, - вдруг сказала я, - Ты не куришь, Джоан.

- Курю. Теперь.

Джо посмотрел на меня и улыбнулся (впервые я увидела его улыбку; все лицо Джо загорелось, он стал молодым, нежным, и я снова влюбилась в него.., я.., любила его до боли, испытывала боль от этой улыбки, красивой и могучей, словно солнце). Он протянул мне сигарету, дал прикурить, и я даже не закашлялась. Забавно, но табачный дым прояснил мой мозг. Я несколько раз выпустила серые облачка изо рта.

- Слушай, - осторожно проговорила я. - Не знаю, как сказать, чтобы не поранить тебя, поэтому пойду напролом. Мария больна, не так ли?

Джо кивнул.

- А не было бы ей лучше... - я заметила, как начало мрачнеть его лицо, и подняла руку с сигаретой, - не в санатории, Джо, я не об этом. Я имею в виду, с хорошими людьми, с людьми, которые... - я сделала паузу и робко закончила, которые умеют обращаться с детьми, Джо, даже со взрослыми, которые позволят ей играть.

- Я думал об этом. Такие места есть. О, Джоан, - он взял меня за руку, ты еще ребенок.

- Но почему...

- Потому что это стоит денег, моя крошка. В этих местах платят в день столько, сколько я зарабатываю в неделю.

- Тогда ты должен найти деньги.

- Конечно, - Джо рассмеялся. - Я никогда раньше об этом не задумывался. Вот почему я помощник бухгалтера за семьдесят пять в неделю в офисе "Стил Индастриз". Нет. Никто не возьмет меня на работу, Джоан. Меня ведь освободили под честное слово всего полгода назад.

- Откуда они знают?

- Обо мне? - он улыбнулся, но только лишь губами. - Они все знают... Выясняют. Я нужен им для определенной работы.., и они взяли меня, и я остаюсь там благодаря их великодушию.

- Кто это "они"?

- Если бы я знал, если бы я знал наверняка. Иногда я просыпаюсь по ночам и думаю, что это только пара парней.., двое или трое, сидят где-нибудь, судят мою жизнь. А потом мне кажется, если бы я только мог пойти к ним и объяснить, что они делают со мной, с Марией, они поняли бы...

- Пусти, - мягко произнесла я, не желая испугать Джо.

- Что?

- Ты раздавишь мне руку.

Его хватка стала стальной, и я почувствовала, как хрустнули косточки моей кисти. Джо быстро отпустил меня, словно моя рука была раскаленной.

- Прости.

- Продолжай.

- Конечно, я знаю, это не два и не три человека, - устало сказал он. - Так сходишь с ума, когда за тобой следят. Все - каждый - общество. Ты узнаешь об этом в школе.

- Я уже знаю, - отозвалась я.

- Просто одна тюрьма вместо другой. Та, в которой я нахожусь сейчас, просто больше. Но я скажу тебе кое-что, Джоан... Она еще и страшнее. Потому что в Ливенпорте я по крайней мере знал, что меня каждый день будут кормить. Я не залезал в долги, потому что там не существовало денег. Я мог ходить в библиотеку, слушать музыку...

- Музыку? - переспросила я, а сама подумала, что уже давно все это знаю, все-все знаю. Джо тоже любит музыку. Так и должно быть. Не могу объяснить свои тогдашние ощущения. Они напоминали мне вишенку на вершине рожка мороженого.

- У них там были прекрасные пластинки. Сейчас у меня нет денег на них. Я не могу себе этого позволить, но зато слушаю радио.

Джо стал рассказывать о музыке, и я почувствовала, что никогда больше не буду одинокой.

Он включил радио, затем посмотрел на меня. Огонек приемника загорелся, и я услышала конец чего-то суховатого. Послышались первые скоротечные звуки литавр, и скрипка, огромная, как дом, стала петь для меня. Мне никогда не приходилось слышать ничего подобного.

Мы сидели в гостиной Марии и слушали, как Яша Хейфиц играл то, что, как я теперь знаю, является величайшим из скрипичных концертов (концерт Бетховена). Именно тогда, в какое-то из мгновений у меня возник план. Сначала это было что-то грубое, даже и не план вовсе, но с его помощью решались все наши проблемы - Джо и мои.