Фрида Митчелл - Сон наяву

- А расследование по факту аварии проводилось? - осмелилась спросить Айрин.

- Мне не нужны были эти разбирательства! - резко ответил Эдвард. Никто не мог вернуть мне семью. В той ситуации приходилось думать о том, как жить дальше.

- Но вы еще были мальчиком...

- Айрин, мне было тогда шестнадцать лет, и я вполне мог сам позаботиться о себе. - Он доброжелательно посмотрел на нее. - Как я понимаю, вы оказались в таком же положении после развода.

- Ну это совсем другая ситуация, я была взрослой женщиной.

- Мне пришлось стать взрослым мужчиной досрочно...

Айрин увидела ожесточение на его лице. Что могло происходить в их доме, если он до сих пор меняется в лице при одном воспоминании.

Одно для нее несомненно: за благополучным фасадом преуспевающего банкира скрывается страдающий человек.

Айрин молча выпила коктейль, внутри у нее все дрожало. С одной стороны, она сочувствовала ему, с другой - понимала, что ей не по пути с этим человеком. Лучше всего держаться от него подальше. Возникшее внутреннее противоречие вызывало раздражение, недовольство собой. Что уж совсем плохо, потому что Айрин всегда интуитивно стремилась к внутренней гармонии.

- Ваша мама рассказала мне о том, как вы переехали к ней с детьми и стали жить все вместе, - нарушил ее мысли Эдвард. Он явно решил сменить тему разговора.

- Джун рассказала вам об этом? - Айрин сразу заволновалась. Что еще мать могла рассказать Эдварду о ней?

- Для вас это были нелегкие времена. Маленькие дети, смерть отца, нищета. Однако мать сказала, что вы стали для нее крепкой опорой.

Я еще подумал, как может стать опорой такая маленькая хрупкая женщина, как вы. Но теперь начинаю понимать, что внешность ваша обманчива. - Эдвард говорил негромко и неторопливо, голос его снова звучал красиво.

Айрин хотела было сказать ему, что подумала о нем то же самое, но, поймав его пристальный взгляд, забыла обо всем на свете.

Он вдруг подошел к ней и протянул руку.

- Иди ко мне, Айрин.

Она вцепилась в подлокотники, сердце забилось так часто, что нечем стало дышать.

- Нет! - выкрикнула она в панике.

- Айрин, - мягко произнес он, удивленно распахнув смеющиеся глаза. - Я хочу проводить тебя в столовую, где нас ждет Рандольф и накрытый к ужину стол.

Домой Айрин вернулась уже ночью. В полной уверенности, что мать спит, она сняла туфли и на цыпочках вошла в спальню, которую они делили с ней. Но, как только она закрыла дверь, зажглась настольная лампа возле кровати матери.

- Как прошел вечер? - спросила Джун.

Айрин поразило, каким интересом горят глаза ее матери. Она явно предвкушала подробный рассказ дочери.

- Нормально, спи, уже два часа ночи, - сказала Айрин и прошла в ванную комнату.

Там она быстро разделась, умылась, надела длинную ночную рубашку и вернулась. Быстро скользнув под одеяло, она отвернулась к стенке, прошептав "спокойной ночи".

- Это все, что ты намерена мне сказать? - разочарованно спросила Джун.

- Мам, мне осталось спать всего четыре часа, а на работе сейчас напряженное время. Я провела приятный вечер, я вернулась домой и хочу спать!

Айрин подождала, когда погаснет свет, но лампа продолжала гореть. С тихим стоном она положила на голову подушку.

- Ответь мне только на один вопрос, - донесся до нее голос матери.

- Какой? - спросила Айрин из-под подушки страдальческим голосом.

- Ты будешь с ним еще встречаться?

Хороший вопрос, подумала Айрин и поморщилась. Набрав воздуха в легкие, она решительно произнесла: нет.

- Почему?! - тихо воскликнула Джун.

- Потому что мне этого не предложили, мама. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, дорогая, - сказала, помолчав, мать и выключила свет.

Айрин лежала с закрытыми глазами и старалась не шевелиться. Возбуждение после удивительного вечера в доме Эдварда Фроста не давало ей уснуть. Она перебирала в памяти каждый эпизод общения с ним, как он смотрел на нее, что говорил, как старался рассмешить ее.

Она ехала с ним полная решимости вести себя холодно и неприступно. А в результате поддалась его очарованию. Вспомнив о том, чем ее кормили за ужином, Айрин открыла глаза. Таких блюд ей не приходилось раньше пробовать.

Рандольф, по словам Эдварда, превзошел самого себя. Айрин сбилась со счета, сколько раз он менял им тарелки и приборы, подавая то почки в винном соусе, то речную форель, то жареных куропаток. Больше всего ее поразил мусс из апельсинов и клубники. От него было просто невозможно оторваться.

- У тебя сейчас глаза круглые, как у ребенка, попавшего в магазин игрушек, - сказал, улыбаясь, Эдвард.