Аманда Плейтелл - Скандал

- Спасибо, мисс Хэтч, - ответила Стелла Андерсон. - Я и не надеялась, что мне удастся с вами познакомиться.

- Прошу вас, зовите меня Шарон. А теперь - располагайтесь поудобнее и расскажите нам все с самого начала.

Миссис Андерсон была миловидной шатенкой лет под пятьдесят. Похоже, что платье в цветочек и розовый джемпер были её выходным нарядом. Ярко-синие глаза, пухлые губы, пышный бюст и довольно соблазнительные формы свидетельствовали, что в молодости она была прехорошенькой. Вынув из сумочки носовой платок, она поднесла его ко рту и часто заморгала, словно опасаясь заплакать.

- Я обещала графу, что унесу эту тайну в могилу, - начала она. - Но обстоятельства сложились так, что жить нам стало невыносимо трудно. Я имею в виду нас с Эммой. Я делала все, что в моих силах, чтобы обеспечить девочке нормальное существование, но в наше время матери-одиночке это очень тяжело. Не говоря уж о том, что когда я забеременела, то потеряла работу. Голос её предательски задрожал.

Шарон подошла к женщине и участливо обняла за плечи. Недавно она вычитала в биографии Клинтона, что подобный способ выражения сочувствия позволяет успокоить собеседника и расположить к себе.

- Я все понимаю, - проникновенным голосом сказала она. - Пожалуйста, не волнуйтесь, и все нам расскажите. - Шарон усадила Стеллу в непосредственной близости от записывающего устройства, чтобы звук был как можно чище. - И помните: все это строго конфиденциально. Против вашей воли, мы ни строчки не напечатаем. Итак, кто отец Эммы?

- Граф Спенсер, отец принцессы Дианы, - срывающимся голосом выдавила Стелла Андерсон.

- А как вы с ним познакомились?

- Я служила тогда официанткой в пабе "Надежда и якорь". Мне было всего шестнадцать, и я... была совсем ещё дурехой. В смысле отношений с мужчинами и всего такого. Иногда после охоты к нам заходил сам граф со своими егерями. Они обсуждали охоту, фазанов, тот или иной выстрел. Как и любые охотники. Ну вот, а как-то раз он со мной разговорился. Слово за слово, уже пора было закрывать паб, и тут граф сказал, что проводит меня в мою комнату. Что, дескать, в столь поздний час молоденьким девочкам разгуливать в одиночку небезопасно. В пабе уже никого больше не было. Я, конечно, была польщена до визга. Представляете: меня, простушку, столь знатный и богатый господин провожает. А комната моя была над конюшней, всего-то через двор от паба. Ну вот, в ту самую ночь это впервые и случилось. Граф поднялся ко мне.

- А что именно случилось, миссис Андерсон? - поспешила уточнить Шарон.

Женщина потупилась.

- Он воспользовался мной, - просто сказала она.

- Как, он вас изнасиловал? - воскликнула Шарон, с превеликим трудом сдерживая волнение.

- Нет, - Стелла Андерсон покачала головой. - Нет, мисс Хэтч, он меня не насиловал. Я и сама не могла толком понять, что он делает. Видите ли, я была набожная католичка, и даже не представляла, что могут делать мужчины с девушками... - Она всхлипнула и утерла нос платком. - Я была ещё невинной.

- И он, значит, воспользовавшись вашей неопытностью, сделал вас женщиной? - сочувственно спросила Шарон.

- Да, мисс Хэтч, вы правы. И это продолжалось около полугода. Граф был очень добр ко мне. Подарки без конца дарил: чулки, украшения, всякие безделушки. И вдруг однажды я поняла, что беременна. Не я даже, а одна молодая женщина. Я-то и понятия не имела, отчего дети бывают... - Она вдруг осеклась, глаза наполнились слезами. - Я повинилась перед графом, а он просто взбеленился. Поносил меня последними словами, сказал, что это вовсе не его ребенок, а я скверная, испорченная девчонка, и приказал покинуть деревню. Денег мне дал. Сотню фунтов - тогда это было очень много. И я ушла, пристыженная.

- У вас сохранилось что-нибудь из его подарков?

- Нет, мне пришлось все продать, чтобы заработать денег на пропитание. У меня ничего не осталось, кроме нескольких его писем. Я уехала в Бирмингем, родила там Эмму, а потом устроилась на работу, в паб "Холостяк". Эмма жила в комнатке наверху, и мы кое-как перебивались. Я старалась ей ни в чем не отказывать, работала от зари и до зари. Я очень люблю мою дочурку, мисс Хэтч, и всегда мечтала, чтобы у неё было все, как у других. И вот теперь впервые случилось так, что я уже не способна дать ей то, что ей нужно. Все, что у меня осталось, это - наша тайна. Одна моя подруга сказала, что крупная газета может хорошо мне заплатить за нее. Это правда, мисс Хэтч? Я всегда читала "Трибьюн", ещё мой отец приучил меня к этой газете. Вот почему я именно к вам и обратилась.