Аманда Плейтелл - Скандал

- Дура, эти снимки никто и никогда не напечатает! - огрызнулась Шарон.

- Согласна, - кивнула Джорджина. - Но они будут достаточно веским основанием для публикации разоблачительных материалов про главного редактора крупной газеты, которая завидовала Монике Левински, а потому вступила в аналогичную связь с исполнительным директором крупной компании. Все прекрасно поймут, о ком идет речь. Над тобой будет смеяться вся Англия. Более того, фотографии лягут на стол каждого из членов Совета директоров "Трибьюн". Не мне напоминать тебе, Шарон, какие там собрались моралисты. Либо ты, либо Карсон будут вынуждены подать в отставку, а пример Клинтона говорит о том, что в таких случаях первой со сцены сходит женщина.

- Ты не посмеешь, сволочь! - прошипела Шарон. - Тебя саму уволят за то, что ты за мной слежку устроила.

- Я? - в голосе Джорджины звучало неподдельное изумление. - Боже упаси, Шарон. Фотографии в конверте подкинули в мой офис. Я и понятия не имею, откуда они. Ты же не станешь отрицать, Шарон, что врагов у тебя хоть пруд пруди.

Дожидаться ответа Джорджина не стала. Застегнула пиджак, потушила сигарету и вынула из сумочки небольшой продолговатый сверток.

- Маленький сувенир для тебя и для твоего любовника, - сказала она и встала из-за стола.

Оставшись одна, Шарон заказала себе второй бокал шампанского, но тут же, передумав, попросила принести целую бутылку. И лишь затем медленно развернула черный атлас. Внутри оказалась огромная гаванская сигара.

Почему, черт побери, именно на меня все это дерьмо льется? - подумала Шарон. В первое мгновение её так и подмывало позвонить Карсону и предупредить о том, что их разоблачили, но, по здравому размышлению, она решила, что делать этого не стоит. С какой стати? На звонки её Карсон после поездки в такси отвечать перестал, и вообще вел себя так, словно напрочь позабыл о её существовании.

Если он её бросил, что Шарон все более и более подозревала, то почему бы ей ни попытаться заключить союз с Джорджиной и Дугласом? Ведь, без поддержки Карсона, рассчитывать ей больше было не на кого.

С другой стороны, при желании, она ещё могла спасти Дугласа Холлоуэя. Хотя - и Шарон мстительно улыбнулась - затея была довольно рискованная.

Шарон подозвала официанта. По её просьбе, он отрезал кончик сигары и услужливо щелкнул зажигалкой. Шарон с наслаждением затянулась.

Полет до Сиднея, даже в бизнес-классе, продолжался, казалось, целую вечность. Джорджина поначалу намеревалась вести себя разумно: пить только воду, есть в умеренных количествах, больше ходить по проходам. Однако стоило стюардессе перед взлетом предложить ей шампанское, как вся решимость Джорджины улетучилась.

Вытащив из атташе-кейса документацию, посвященную "Вест Газеттир", она с головой погрузилась в работу. Да, дело было выгодное: доходы от рекламы рекой лились. По крайней мере, на бумаге. Штаты, правда, раздуты, по последним меркам "Трибьюн", но жалованье сотрудников - весьма скромное. Что ж, весьма привлекательная сделка, решила Джорджина.

Порывшись в кейсе, чтобы достать досье основных акционеров, она наткнулась на незнакомый красный конверт. Надписан он был почерком Белинды.

Распечатав конверт, Джорджина увидела большой лист бумаги.

"Милая моя, Джорджина!

Любимая, больно,

любимая, больно!

Все это не бой,

а какая-то бойня.

Неужто мы оба

испиты,

испеты?

Куда я и с кем я?

Куда ты и с кем ты?

Сначала ты мстила.

Тебе это льстило.

И мстил я ответно

за то, что ты мстила. и мстила ты снова,

и кто-то, проклятый, дыша леденящею смертной прохладой, глядел,

наслаждаясь, с улыбкой змеиной на замкнутый круг этой мести взаимной.

Но стану твердить

и не будет иного - что ты невиновна,

ни в чем не виновна.

Но стану кричать я повсюду, повсюду,

Что ты неподсудна,

ни в чем не подсудна.

Тебя я во всем

осеню в твои беды и лягу мостом

через все твои бездны...

Евг. Евтушенко.

Прощай, любимая!

Навеки твоя,

Белинда."

Джорджина зажмурилась; глаза её увлажнились.

Нет, не так она хотела расстаться с Белиндой, однако теперь, похоже, все мосты были сожжены. Чем более она удалялась от Лондона, тем прибывала уверенность: да, так будет лучше для них обеих. Да, она любила Белинду, но - недостаточно. Не та это была любовь. Теперь наконец она это твердо поняла.

И, осознав это, вздохнула с облегчением.

С восемнадцатого этажа отеля "Сидней Риджент" открывался завораживающе прекрасный вид. Слева - знаменитый Сиднейский мост, справа - не менее знаменитый оперный театр, лазурно-синяя гавань, испещренная сотнями яхт, паромов и катеров. Джорджина ещё раз позвонила в свою лондонскую квартиру, но вновь наткнулась на автоответчик. И опять оставила ему сообщение, не будучи уверенной, что Белинда его услышит.