Аманда Плейтелл - Скандал

Стоя у окна, Шарон курила сигарету "мальборо"и после каждой затяжки ворочала языком во рту, подобно старикам, которые смакуют дорогую сигару. Не удивительно, что у неё такая скверная кожа, подумал Карсон. Должно быть, сегодня это уже третья пачка.

Взяв стакан с виски, Шарон воздела руку и, глядя на луну, торжественно, как современная Скарлетт О'Хара в кожаной мини-юбке, поклялась:

- Богом клянусь, я единолично возглавлю "Трибьюн". Все выпуски до единого.

Карсон с трудом удержался от смеха, не желая её обидеть. Тем более что, по большому счету, Шарон была ему не безразлична. Он преклонялся перед её решительным и несгибаемым нравом.

Карсон вдруг вспомнил, как однажды спросил её, почему она никогда не была замужем и до сих пор не завела детей.

Ответ Шарон поразил его до глубины души - никаких мужей, никаких детей, никаких угрызений совести. Все это стало бы препятствием для её карьеры, досадной помехой. Мужья и дети расслабляют, отвлекают от дела. Сама она с презрением относилась к замужним дамочкам, а потому и в помощники себе набрала исключительно мужчин. А ведь пришла она в газетный бизнес в те годы, когда женщины были счастливы, если им удавалось устроиться секретаршами. Она и сама считала себя первопроходцем, проложившим женщине дорогу в большой бизнес. Хотя, подобно Моисею, перед которым расступились морские воды, сотворив это чудо, она тут же обрушила гигантскую волну на головы тех, кто осмелился за ней последовать. Вскарабкавшись по крутым ступенькам на самую вершину, она сожгла за собой лестницу.

По части решительности в действиях она могла дать сто очков вперед любому мужчине. Она и трахалась не хуже мужика, и Карсон хотел использовать её, чтобы посчитаться с Дугласом Холлоуэем. У него были свои планы на пост, который тот занимал...

Рано утром Дуглас позвонил Джорджине и пригласил в свой офис, чтобы обсудить историю с Блейкхерстом. Офис Дугласа располагался в так называемом "президентском крыле", на тридцать четвертом этаже Трибьюн-тауэр. Сам же кабинет генерального директора более походил на небольшие апартаменты посреди Манхэттена.

Джорджина проверила помаду на губах и припудрила нос. В офисе Дугласа, залитым бледно-розовыми лучами заходящего солнца, её приветствовала торжественная ария из "Трубадура" Верди. Отчего-то этот бледный закат напомнил ей родину. Правда, в Южной Африке палитра красок была поярче, чем здесь.

Дверь из приемной в кабинет была открыта, секретарши разошлись по домам, и Джорджина прошла в кабинет. Дуглас восседал за столом. Кабинет его выглядел строго, по-спартански: ничего лишнего, патологически чисто, а на стенах вместо картин и семейных фотографией - лишь обрамленные первые полосы газет, входящих в группу "Трибьюн". Не первый раз, входя в его кабинет, Джорджина вдруг думала, что Дуглас относится к тем мужчинам, которые требуют, чтобы и трусы были всегда отутюжены и разложены по порядку, обусловенному их цветом. В самом стремлении Дугласа к извечным чистоте и порядку было, как ей казалось, что-то патологическое.

- Горло промочить не хочешь? - осведомился он, подходя к шкафу, в котором размещался искусно замаскированный холодильник.

- Неожиданное предложение, - оживилась Джорджина. - Разумеется, я не откажусь промочить горло. Предпочтительно - сухим и белым.

- С газом или без? - спросил Дуглас.

- Как, вы угощаете меня шампанским? - изумилась Джорджина. - Не рановато ли? И что мы отмечаем? Вы согласились принять мой план?

- Я имел в виду минеральную воду, - сухо ответил Дуглас. - Ты сама прекрасно знаешь, что спиртного здесь не держат.

- Да, конечно, - вздохнула Джорджина.

- Я хотел обсудить с тобой Блейкхерста, - продолжил Дуглас. - Как лучше разместить материал, чтобы поднять настоящую шумиху на радио и телевидении.

- Дуглас, мне кажется, нужно немного подождать. У нас доказательств недостаточно.

- Кстати, о доказательствах, - сказал он. - Я посчитал необходимым пригласить Бекки. Может, это и преждевременно, но я хочу ввести её в курс дела.

И тут же, словно по волшебству, дверь открылась, и в кабинет вошла Бекки Уортингтон.

Высокая, стройная, длинноногая, с черными шелковистыми волосами и темно-серыми глазами, Бекки выглядела не просто элегантной, но аристократичной. Шикарная женщина, так про себя называла её Джорджина. Белая кость.

И не случайно, ибо отец Бекки, лорд Уортингтон, считался одним из самых богатых землевладельцев в Англии, причем его владения граничили с йоркширским замком Ховард. Но Джорджина уважала Бекки не только за высокое происхождение. Она была настолько состоятельной, что работала исключительно по призванию, а свое немалое, причитающееся директору по маркетингу, жалованье отдавала в издательский фонд. Чутье у Бекки было отменное, и она великолепно понимала, как подать материал таким образом, чтобы на него клюнули электронные средства массовой информации.