Элизабет Биварли - Не было бы счастья

При звуках этого откровенно высказанного желания внутри у нее что-то пробудилось к жизни, что-то очень знакомое, но давным-давно забытое. Джонас растопил в ее душе лед, подарил тепло, которого она не ощущала уже очень давно. Рассказав ему о сыне, она что-то изменила между ними. И в себе самой тоже. Она вдруг почувствовала себя более свободной, забыла о своем бремени. До этой ночи она считала случившееся с ней и сыном глубоко спрятанным, погребенным в тайниках ее души. Зои думала, что прошлое ни в коей мере не влияет на ее нынешнюю жизнь. Теперь она поняла, как сильно ошибалась. Смерть Эдди по-прежнему давила на нее. Непонятно, как это случилось, но, рассказав все Джонасу, она словно сбросила с себя часть этого бремени.

А еще она сблизилась с ним так, как не сближалась ни с кем в своей жизни. Разделив с ним то, что никогда не позволяла себе разделить с кем-то другим, она впустила его в душу, долгие годы пустовавшую. И Зои вдруг, как и Джонасу, захотелось, чтобы они были вместе. Жаль лишь, что она не знала, что произойдет, если они соединят свои судьбы.

- Не уходи, Зои, - услышала она его слова. Зои ответила с таким чувством, как будто за нее говорила незнакомая ей самой ее душа:

- Не уйду...

Глава 8

Просто непостижимо, каким образом эта тихая просьба Джонаса заставила Зои позабыть обо всем. Исчезла возродившаяся тоска по давно умершему сыну. Исчезли воспоминания о юном супруге, которому оказалось не под силу поддержать ее в самый тяжелый период ее жизни. Исчезла вина за то, что и сама она оказалась не в состоянии прийти на помощь ни мужу, ни сыну. Все это исчезло и утонуло глубоко внутри ее. Но вот как долго эти воспоминания останутся похороненными Зои не знала.

Нет, они исчезли навсегда, убеждала она себя. Или хотя бы до завтра. Сейчас ей казалось, что это завтра никогда не наступит.

Она сама не ответила бы, как очутилась в спальне Джонаса. Вроде бы мгновение назад они еще разговаривали в гостиной - а уже в следующий миг она стояла рядом с ним в его комнате, и серебристые лунные лучи были их единственными свидетелями. Как же здесь тихо, поразилась она. Безмолвие нарушалось только их дыханием.

А потом Джонас ее поцеловал, и для Зои исчезли вообще все звуки. Его губы были теплыми и нежными. Скорее любящими, чем страстными, скорее умоляющими, чем требовательными. Он Прикоснулся поцелуем к ее рту, потом к подбородку, щеке, виску, а потом он наклонился и прижался лбом к ее лбу.

- Не хочу тебя подталкивать, - сказал он. - Ты будешь задавать темп. Говори, что мне делать.

В неясном свете луны Зои сумела разглядеть в его глазах нежность и искренность.

- Обними меня, - тихонько отозвалась она. - Просто обними покрепче.

Джонас прижал ее к себе. Они долго стояли так: молча, обнявшись.

А потом Зои почувствовала, как что-то дрогнуло внутри ее. Тепло разлилось в желудке, добралось до сердца. Она сжала пальцы, ухватившись за край его рубашки. И вонзила ногти в кожу под тонкой тканью, притягивая к себе жаркое тело.

Господи, какой чудесный запах, думала она, уткнувшись лицом ему в шею. Аромат чистоты, мускуса и мужского тела. Джонас расстегнул две верхние пуговицы на рубашке, а галстук его сбился набок. Она подняла руку, провела пальцем по подбородку Джонаса вниз, вдоль горла. Скользнула внутрь, под воротник, обвила руками шею и прильнула губами к ямочке под кадыком.

Соленая. Его кожа была соленой на вкус. И теплой. Зои вздрогнула от предвкушения. И опустила руку на первую застегнутую пуговицу его рубашки.

Джонас стоял не шелохнувшись, пока она его раздевала, - если не считать случайного прикосновения к ее руке или легкого касания ее лица. Зои постепенно открывала его, исследовала, изучала, вспоминая все, что давно забыла. Такие сильные, испещренные венами руки. Гармония мышц и темных волос на груди. Ноги атлета - стройные и мощные.

Он мог бы затоптать ее этими ногами, если бы только захотел. Или.., превратить их для нее в самую сладкую из ловушек... От этой мысли у Зои закружилась голова.

Когда он застыл перед ней обнаженный, Зои долгое время могла лишь смотреть на него. Смотреть и благодарить Бога за то, что в спальне было достаточно темно. Даже в этом неясном лунном свете Джонас был потрясающ. Ее взгляд скользнул вдоль его тела, задержался посередине...

Расстояние между ними убивало ее. Ей нужно было трогать его - всего, до последней клеточки, нужно было ощущать на себе его прикосновения. И все же что-то внутри ее сжималось от страха. Она боялась близости. Как давно она открывалась навстречу мужчине. Как давно ощущала душевный и физический контакт с другим человеком. Впервые почти за двадцать лет она оттаяла. Что, если это тепло исчезнет, как случилось в последний раз, когда рядом с ней был мужчина?