Анри Труайя: Дочь писателя

А тем временем спектакль «В западне» прошел с аншлагами на парижской сцене и, по удачному стечению обстоятельств, вскоре выезжал со всеми исполнителями в гастрольное турне по Южной Америке. Вне всякого сомнения, ЖВД больше увлекся Авророй Бюгатти, чем в свое время дочерью Армана, потому что отправился вслед за труппой в путешествие через Атлантику. После некоторых заметок об успехе комедии Фейдо в Чили, Аргентине и Бразилии французские газеты словно позабыли о существовании ЖВД и его юной спутницы. Однако затишье на любовном фронте не успокоило Санди в ее стремлении покарать виновного. Как будто, удаляясь от нее, вероломный любовник и его новая избранница усугубляли свою вину. Вне всякого сомнения, за границей они готовили торжественное возвращение в Париж. Или даже брак — при поддержке рекламы? Подобная шумиха вполне во вкусе этих выскочек, дорвавшихся до славы. Простое сожительство еще можно стерпеть, но свадьбу, сыгранную как подобает, с белым платьем, церковным органом, с подружками невесты, с фотографами, приемами и так далее — нет! Напуганная перспективой столь незаслуженного наказания, Санди снова принялась жаловаться. Когда эта старая песня зазвучала вновь, Армана вдруг осенило. История любви его дочери трогательна и назидательна. Так почему бы не сделать из нее роман? Не это ли лучший способ избавить Санди от навязчивых идей?

Сообщая дочери о своих планах, он был уверен, что получит отказ, но надеялся, что со временем она согласится. Вопреки ожиданиям Армана, Санди с первых же слов загорелась его затеей. Сама того не осознавая, она именно этого и желала: воспользоваться талантом отца, чтобы дать выход накопившейся злобе. Вместо того чтобы проглотить обиду, она обратит ее в поток чернил, и великий писатель обмакнет в них свое перо. Неблагодарному лучше поостеречься. Она разоблачит его, развенчает, и он будет смешон рядом со своей актрисулькой! Конечно, имена героев романа и некоторые факты будут изменены, во избежание судебного преследования. Арман серьезно размышлял над этим вопросом. Чтобы замести следы, не уходя слишком далеко от истины, он предложил вывести Жана-Виктора Дезормье под именем писателя Максима Делатрей, Санди — в образе свободной и блестящей Маризы, а Аврору Бюгатти — в роли второстепенной актрисы, Коринны Пэскари. Если блеск и остроумие, свойственные Арману, не изменят ему в этой книге, ни ЖВД, ни его Аврора не оправятся после такой публичной экзекуции. И теперь уже сам Арман колебался, не решаясь ввязываться в столь рискованную авантюру, а дочь торопила его приняться за книгу.

И все же с самого начала работы эта полудостоверная, полупридуманная история увлекла его, и чудесным образом к нему вернулась легкость пера, которую он считал навеки утраченной. Каждый вечер Арман шел на улицу Висконти, чтобы прочесть дочери последние страницы. Это хождение взад-вперед вскоре так ему наскучило, что для большего удобства он перенес к Санди свою рукопись, заметки, справочную литературу и, в конце концов, прочно обосновался у нее дома. Санди приготовила ему комнату для гостей. Он превратил ее в кабинет. Пребывая в уединении, согретый присутствием любящего человека в соседней комнате, он вдруг ощутил, что начинает новую жизнь. Он одновременно был дома и в гостях. В присутствии дочери он посмеивался над двусмысленной ролью, которую играл рядом с ней. Порой, в обществе Санди, ему хотелось предаться усталости, простительной в его возрасте, а иногда, наоборот, удивить ее живостью ума и бодростью, не утраченной, несмотря на прожитые годы. С тех пор как он стал жить рядом с дочерью, он больше внимания уделял своему туалету. Однажды Санди похвалила Армана за то, что он надел рубашку светло-зеленого цвета с открытым воротом. В свое время он забраковал ее, посчитав «слишком броской, слишком молодежной». И слова дочери польстили самолюбию старика. Впрочем, он сам иногда хвалил ее про себя за легкий макияж или платье, которое вдруг у нее обнаружил. Она же говорила, смеясь, что он видел его сотню раз. Но ей по-прежнему претила одна мысль о том, чтобы записаться к парикмахеру. Отец уговаривал ее:

— Я тебя уверяю, тебе нужно…

— Зачем? Для кого? — грустно возражала она.

— Да для тебя самой и немного для меня!

Она улыбалась.

— Хорошо, хорошо… — говорила она. — Я схожу… Немного позже… Кстати, папа, тебе тоже не помешает сходить к парикмахеру! Что скажут коллеги, если ты придешь в Академию с волосами до плеч!