Мэри Пирс - Горький ветер

— А, — сказал Том. Голова у него болела. — Да, ты прав, я уже почти выдохся.

— Ложись, вот так, хорошо. Я тебя покараулю. А немного попозже придут мои товарищи, и мы отнесем тебя на санитарный пункт.

— Сейчас ночь? — спросил Том. — Nacht, да?

— Да, десять часов.

— Похоже на то, — согласился Том.

Он лежал на спине, глядя вверх, но не видел ночного неба. Только какую-то пульсирующую черноту. Его глаза ослепли, а сам Том слишком окоченел, чтобы думать об этом. Он уснул мертвым сном.

Том проснулся от запаха горячего кофе и сел, оглядываясь. Его глаза не были так уж сильно повреждены, потому что, когда он смотрел вниз, на землю, темнота казалась сильнее, чем когда он смотрел вверх, на небо. И там, где Йозеф готовил завтрак, двигалось подобие тени. Только размытые бесформенные очертания, но от этого сердце Тома забилось с надеждой. Вчера чернота, сегодня серый туман. Возможно, завтра будет свет.

— Доброе утро, — сказал Йозеф. — Вроде посуше стало.

— Моим глазам уже лучше! — воскликнул Том. — Я вижу! Вижу!

— Что это значит? Я тебя не понимаю. Ты можешь меня видеть? Ты видишь мое лицо?

— Глаза, — сказал Том, показывая на них. — Кажется, что они намного лучше, чем были.

— Тебе лучше? Ты это хочешь сказать? Здорово, хорошо. Слава тебе Господи!

Он принес Тому завтрак из слегка подслащенного кофе, ломтика ржаного хлеба и кусочка жесткой холодной сосиски. Они сели друг против друга, между ними горел костер, и Том вглядывался в силуэт немца — темную тень на сером фоне. Жаль, он не знал, как тот выглядит. Ему хотелось дотронуться до невидимого лица. Он вытянул руки так, чтобы Йозефу было понятно. И тот, засмеявшись, провел его руками по своему лицу, дав Тому ощупать его черты.

— Я не красивый? Мне кажется, я просто красавец — не парень, а картинка. Тебе так не кажется?

Он засмеялся глухим смехом, и Том улыбнулся, поняв смысл шутки. Теперь у него было представление о лице немца: квадратное, с широкими бровями и морщинистыми скулами, небритым подбородком и натянутой кожей. И Том уронил руки на колени.

— У тебя не было достаточно еды. Тебе не стоило со мной делиться.

— Что? Что там было? Что ты говоришь?

— У тебя есть жена? — спросил Том. — Frau? Kinder? Семья?

— Ну да, конечно. У меня есть их фотография. Ах да, ты ведь не видишь. У меня жена Маргарет и двое детей: сын Петер и дочь Лотта. А еще собака Вальди. — Он залаял, как собака. — Hund! — сказал он. — Как это по-английски?

— Dog, — сказал Том.

— Dog. Он хорошо пасет овец. — И он заблеял. — Schafen! — сказал он. — А это как?

— Sheep, — сказал Том.

— Да, да. Хорошая dog с sheep. Ну, скоро я буду классно говорить по-английски!

Так, значит, этот парень был пастухом и жил па ферме. Зачем же он покинул ее и пошел воевать? В Германии что, и пастухи военнообязанные? Том не знал, как спросить об этом. Он взял свою чашку и выпил кофе.

Вдруг послышался шум. Невдалеке раздались голоса. Йозеф вскочил на ноги, вскрикнул и побежал по окопу. Том остался сидеть, навострив уши, пытаясь определить, что это за звуки. Потом послышался резкий хлопок ружейного выстрела, за ним несколько один за другим, а после паузы шаги, приближающиеся к краю окопа. Заговорили по-английски, Том ответил.

— Бог мой, тут один из наших парней внизу! — сказал голос, скорее всего офицера. — И выглядит довольно неважно. Как твое имя, парень, и из какой ты части?

— Двадцать восемь двести тридцать три, Маддокс, Шестой батальон дивизии трех графств.

— Я думал, ты немец, в этой шинели… Тебе повезло, что ты сразу же заговорил, а то я мог пристрелить тебя. Можешь идти, Маддокс?

— Думаю, да. Только я не очень-то хорошо вижу.

— Подожди минутку, мы тебе подадим руку. Каннингем! Доддс! Идите, подайте этому парню руку.

— А где Йозеф? — спросил Том.

— Кто этот вонючий немец? — сказал один из тех, кто пришел помочь ему. — Да он сдох, потому что заработал три-четыре пули.

— Но он был моим другом! Он спас мне жизнь! Он отдал мне свою шинель и поделился едой и питьем.

— На самом деле, Бог ты мой? — сказал офицер. — Ну, мне жаль, Маддокс. Но это он первым открыл огонь и попал моему Россу прямо в сердце. Это меня просто взбесило, уверяю тебя, потому что Росс был моим лучшим солдатом.

Пока Тома вели, ему рассказали, что битву у Ла-Було выиграли. Кантри Пойнт и Петушиную Шпору взяли, и восемьсот немцев сдались в плен. Весь этот сектор теперь был в руках англичан.

Каждое утро и по вечерам в переполненном госпитале в Руане Тома осматривал доктор, светя ему в глаза маленьким фонариком.