Лариса Шкатула - Замуж - не напасть

- О том, что твой летчик все стерпел.

- Но это же не все! Жена собралась от него учти, построить другую семью, но вот беда: её партнер в последний момент отчего-то передумал. Остался с женой. Ну и жена Вовика вынуждена была сесть на задницу... Весь бунт его теперь в том, чтобы с нею не спать.

- Он поится от неё уйти?

- Очередного звания ждет. Сейчас у военных с разводами уже не так строго. Но она пригрозила, что пожалуется начальству, и в таком случае ему подполковника не видать!

- Не знаешь, плакать или смеяться!

- Но и это ещё не все. Он со мной о времени-то забыл, а как узнал, что уже шесть утра, вскочил, за голову схватился: что же я скажу жене?! Он повторял так до тех пор, пока я не разозлилась и не сказала: "Пошел вон!"

- А он?

- Конечно, ушел! А я наревелась и легла спать. Как раз в тот день, может, помнишь, я отгул взяла. Собиралась окна покрасить, пока моих домочадцев нет. это я ему тоже выложила.

- И когда он заявился?

- Через час! позвонил на работу, что плохо себя чувствует.

- А как же окна?

- Представь себе, покрасили. Нельзя же целый день лежать в постели, не вставая!

- Люба говорит: можно!

Они смеются.

- Можно, если окна покрашены. А если нет - приходится ненадолго вставать...

- А мне врала: ходили, гуляли...

- А разве ты тогда могла себе представить, что можно с мужчиной знакомиться как-то иначе?

Подруги только что поужинали и лежать на кровати, в которую превращен однажды разложенный и больше уже не складываемый диван. Точнее, не лежат, а валяются, задрав ноги на висящий у кровати ковер и в пылу разговора, от чувств, колотят по нему пятками.

- Телевизор будем включать? - лениво спрашивает Евгения.

- А ну его!.. Разве что свет зажечь?

- Ни в коем случае!

Надя опускает ноги и садится.

- Ты от кого-то скрываешься?

- Скоро должен прийти Алексей, а я не хочу ему открывать.

- Алексей? Светкин хахаль?

- Наверное, уже не Светкин, - скромно замечает Евгения.

- Выходит, твой?

- Выходит, ничей!.. Но он не пропадет, не переживай! Такой любвеобильный!..

- Какой ты, однако, стервозой стала! - хмыкает Надя. - Я всегда знала, что в тихом омуте черти водятся!.. И знаешь, такой ты мне больше нравишься!

- Такой я и себе больше нравлюсь, - признается Евгения.

В этот момент начинает звонить дверной звонок. Подруги переходят на шепот, потому что им лень встать и закрыть дверь в прихожую - ведь на лестничной площадке их разговор может быть слышен.

- Смотри, какой настырный: звонит и звонит! - вяло возмущается Надя.

- Он думает, что я, как вчера, лежу в полной отключке! - хихикает Евгения.

Они безо всякой причины начинают хохотать, и от того, что смеяться громко не могут, они тихо давятся и изнемогают от смеха. Наконец "звонарь" уходит.

- А чего ты сегодня ко мне ночевать напросилась? - вспоминает Евгения.

- Ты меня днем напугала, - признается Надя. - Побледнела, глаза бессмысленные... После Аркадия это у тебя был первый мужчина?

- Второй.

У Нади округляются глаза.

- Лопухина, а ты не слишком торопишься взять реванш?

- Так получилось, - пожимает плечами Евгения. Она проговорилась, но не очень жалеет об этом. Правда, Надя - юрист и всю жизнь мечтала стать следователем. Мечта так и осталась мечтой, но добиваться признания она умеет...

- Ты перестала мне доверять? - строго спрашивает она у Евгении.

- Не ты одна, я тоже побоялась, что не так меня поймешь! Вон, думаю, она со своими поклонниками ходит, гуляет, а я - сразу в постель!

Они опять начинают хохотать, но, отсмеявшись, Надя опять возвращается к теме.

- Зубы не заговоришь! Начинай рассказывать с начала: кто он, как познакомились, где живет?

Выслушав сбивчивый рассказ Евгении, она резюмирует:

- Значит, этот Виктор невольно подтолкнул тебя к разводу?

- Он невольно открыл мне глаза на жизнь.

- Ты обираешься совмещать его и Алексея?

Евгения хмурится.

- Похоже, я была права: лучше в подобных случаях не откровенничать. Себе дороже!

- Прости, - спохватывается Надя. - Это я от неожиданности. Привыкла рядом с тобой чувствовать себя... недочеловеком, что ли. Ты казалась неизмеримо выше меня в своей неискушенности, верности. Почти самозабвенности, и вдруг!

- Упала на самое дно самого глубокого ущелья?

- И не говори, один за другим!

То ли она недоумевает, то ли восхищаться - и то, и другое Евгении неприятно. Ничто так не радует, как неприятности товарища, шутил Аркадий. Неужели и у них та же самая бесхитростная радость, а вовсе не дружеское сочувствие?