Мила Бояджиева - 'Рим, конечно Рим!' или 'Итальянское танго'

- Если ты имеешь в виду меня, то есть глупую, доверчивую женщину, то по-русски это называется по-другому: курица. Не думаю, что охота на куриц достойное дело для настоящего мужчины.

- Не понимаю, Кристи. Ты так громоздко иронична. Я в чем-то провинился? Тебе не понравилась запись моего концерта или синьорина Ларина имеет что-то против исполнения Мендельсона?

- Нет, дорогой, ты безупречен, как и музыкальный вкус графа, вздохнула Кристина. - Жаль, что Рокси останется у разбитого корыта - она такая хорошенькая. Может, его сиятельство ещё подумает насчет невесты?

Кристина насмешливо пригляделась к Санте.

- Не уверен. По молодости за ним водились грешки по части сердечного непостоянства. Но теперь он, кажется остепенился... Судя по всем этим грандиозным затеям с устройством семейного очага... - Санта значительно присвистнул. - Только, кажется мне, и Роксана не будет слишком переживать.

- Ну, понятно! Замена не так уж плоха - титулованный тенор! - Кристина едва сдержала слезы, мгновенно навернувшиеся от обиды. - Привет подружке!

Не оборачиваясь, она рванулась к дому, мечтая лишь об одном - поскорее закрыться в своей комнате и от души разреветься. Ну, разве могла она предположить, отправляясь с поманившим её парнем, что все это окажется так безнадежно, так больно...

- Постой! - Санта остановил её, крепко схватив за локоть. - Мне порой кажется, детка, что ты ко мне просто неравнодушна! - н развернул к себе мокрое от слез лицо Кристины. Ведь это ревность, ревность! Эй, уж не влюбилась ли в маэстро Бельканто строгая синьорина Ларина?

Кристина попятилась, с ненавистью глядя на своего мучителя. Зубы крепко сжались от горького вкуса обиды. Она протянула перед собой сжатые кулаки и, сверкнув глазами, прошептала:

- С каким бы наслаждением я расцарапала бы сейчас твое наглое, твое... твое... отвратительное лицо! Я ненавижу тебя, Санта!

Две горничные с тележкой постельного белья, заметив ссорящуюся пару, поспешили скрыться в аллее цветущих рододендронов.

Два последних предпраздничных дня в усадьбе царило необычайное оживление. К хозяйственному входу без конца подъезжали машины, привозящие то специальные длинные столы из темного дерева, то группу поваров с собственным инвентарем. Рабочие разгружали рефрижераторы, перетаскивая в холодильники упакованные в ледяные глыбы дары моря - креветок, лангуст, омаров, каких-то серебряных розовоглазых рыб, мясные туши, свежайшие, будто с картинки, овощи и фрукты. Сосредоточенно, молча носили ящики с дорогими винами и галлоны минеральной воды.

- Хозяйство-то новое, хоть и три века стоит. Да погреба пусты - надо все заново устраивать, - с приятной озабоченностью делился своими проблемами Луиджи. - Вот видите, Кристина, вчера по последнему распоряжению его сиятельства начали планировку трапезной, то есть банкетного зала, полезли на чердаки за столами, а там дна гниль. Пришлось заказывать новые и все точно по размеру. Ужин-то будет накрыт во дворике, там, что с тыльной стороны дома. Я думаю, не хуже, чем при каком-нибудь короле выйдет.

Кристина уже обратила внимание на строительство. Умело расставленные "ширмы" из высокого штакетника, увитого розами, образовывали большой зал под открытым небом. Торцевую сторону "трапезной" образовывала стена дома с полукруглым портиком, превращенным в эстраду. Верхушку портика венчала витая балюстрада большого балкона из "апартаментов новобрачных". Расставленные на балконе кадки с цветущими апельсиновыми деревцами казались райским садом, вознесенным на тонких изящных колоннах.

Ящики с деревцами флердоранжа и двухметровые жирандоли с пучками толстых свечей окаймляли зал. Эти деревца, в глянцевитой листве которых ярко белели тугие, едва распустившиеся бутоны и атласные ленты, украшавшие все вокруг, придавали трапезной особую, нарядно-свадебную торжественность. Ленты перевивали хвойные гирлянды, украшавшие портик, развивались на ветвях деревьев, оконных переплетах, белым серпантином свешивались с балконных перил. У всех, занятых подготовкой банкета, было сосредоточенно-приподнятое настроение. Многочисленная челядь и приглашенные работники трудились, непокладая рук.

Кристина, в форменном платьице с алым ромбом распорядительницы домашней челяди рассеяно бродила среди предпраздничной суматохи, думая о том, что однажды уже была свидетельницей подобного события - статистом на чужом празднике. Юбилей Антонелли, Элмер Вествуд со своей телевизионной командой - как давно это было! Как трепетала русская "Маруся" от причастности к творимому на её глазах великолепию, предчувствуя невероятные повороты судьбы... Она стояла на пороге грандиозного, невиданного счастья, вдыхая всей грудью пьянящий воздух удачи. И как печально, как пусто на душе было сейчас - словно глядишь вслед поезду, увозящему мечты и надежды.