Мила Бояджиева - Большой вальс

- Никого сегодня не принимаю, никого!

- Прошу прощения, мисс Браун, у них неотложное дело.

Тони быстро набросила пеньюар, и кляня всех поклонников и журналистов на свете, взбила щеткой волосы. Тихо пискнул звонок, она рухнула в глубокое кресло и нажала кнопку в дистанционном пульте.

Двери номера бесшумно отворились и в огромный холл, изобилующий зеркалами и затейливыми светильниками вошли двое. С минуту никто не двинулся, справляясь с волнением. Потом высокий парень подтолкнул вперед пришедшую с ним девушку. Она сделала несколько шагов к креслу, где застыв, совсем как на картинке, нога на ногу, в руке шипящий бокал, сидела хозяйка.

- Тони, я пришла. Я пришла, чтобы стать сестрой... - Виктория остановилась, не решаясь приблизиться к своей царственной копии. Из разжавшихся пальцев Антонии выпал бокал, совершенно бесшумно скользнув в высокий ворс персидского ковра.

Жан-Полю казалось, что он смотрит немой фильм, заснятый в замедленном темпе: мягко, плавно, как под водой двинулись навстречу друг-другу две тонкие фигуры - разлетелись полы плаща Виктории, распахнувшей объятия, соскользнул с плеча бледно-серый шелк пеньюара Антонии, поднявшейся с кресла и в эти объятия нырнувшей...

Странная, фантастическая ночь! Сколько же вопросов им хотелось задать друг-другу, скольких вспомнить... Рассказывать, выспрашивать, сопоставлять - и все это время думать - а ведь неспроста задействованы в их общем сюжете эти люди, порой странным образом безликие, а иногда и вовсе незнакомые. Неведомый обеим давно почивший А. Л. Зуев - загадочный герцог Баттенбергский, Светлана Копчухина, Евгения, Катя, Алексей... А Меньшовы-Грави, а Браун, Динстлер? А Хосейн Дали Шах, Ингмар Шон, Артур Шнайдер или тетя Августа? - Боже! Чтобы собрать всех главных участников представления понадобилась бы огромная сцена, а уж распределять призы "по заслугам" оказалось бы и вовсе трудно.

- Вот если бы какой-то Высший наблюдатель сумел бы запечатлеть нашу "летопись", сколько невероятных, тревожных и прекрасных историй могло бы получиться, - мечтательно сказала Антония.

- А потом бы вышли из тени и заняли места в зрительном зале все, кто подготовил сценарий и сыграл в нем роли, - предложила Вика.

- Я думаю, что финал был бы встречен шквалом аплодисментов. Вы бы сорвали всех "Оскаров", девочки. Ведь это и вправду сказочный финал, сказал Жан-Поль, с восторженным волнением наблюдавший за девушками. - Вы не просто сестры, вы самые что ни на есть однояйцевые двойняшки! Поверьте мне, как ученому, я хорошо изучил этот генный трюк.

- Нет, мы значительно больше, чем сестры или даже двойняшки. Мы связаны более прочными и загадочными узами, сотканными из страстей, надежд, дарований и ошибок множества людей. Но главное - из Любви и сотни загадок, которые никто, кроме нас, не в силах постичь.

Тони сняла с пальца александритовый перстень и протянула его Виктории. Круглый овальный камень, подобный застывшей выпуклой капле, колебался в нерешительности, перебирая оттенки от аметистово-лилового до изумрудного: в комнате горела люстра, а за окном светлело утро.

- Это семейная реликвия Грави-Меньшовых! Сколько историй с ней связано! Он перешел мне от мамы, как и положено, в десятый день рождения, но впервые я одела перстень, когда мне исполнилось восемнадцать... а значит - на Острове появилась ты...

Понадобилось время, чтобы разобраться и сделать то, что должно было произойти по всем мудреным правилам нашей запутанной игры... Это кольцо принадлежит тебе. - Тони одела перстень на палец Виктории. - Смотри, наш талисман не знает постоянства, подвергая сомнениям железобетонные истины: он такой и совсем иной одновременно!

Они подошли к окну, за которым поднималось солнце, и сомкнули над камнем золотистые головы, наблюдая, как наливается он радостной травяной зеленью.

- А вечером перстень опять станет лиловым. Вот эта переменчивая игра и есть цвет истины. Той, что на мгновение не дает однозначности. Спасибо, я приобрела нового друга! - Виктория обняла сестру и шепнула в щеку: "А ведь я к тебе с просьбой, Тони... Как ты отнесешься к тому, чтобы дня три поработать "дублершей"?"

Глава 3. Прощание с игрой

Антония с наслаждением паковала багаж - в открытые чемоданы без разбора летели платья, костюмы, пеньюары, - эксклюзивные модели, стоящие колоссальных денег, вперемешку с какими-то буклетами и неразвернутыми подарочными коробками.

Впервые она позволила себе быть столь небрежной - ещё бы, А. Б. не просто покидала Америку, она бросала её навсегда, сжигая за собой все мосты. Побежденная Америка умоляла победившую Антонию остаться, осчастливив её своим великолепным присутствием. Черта с два! Обескураженная Жаклин с трудом сдерживала напор самых представительных агентов, желавших немедленно заключить с А. Б. интересные контракты, отбивалась от выгодных предложений, сопровождая отказы стандартным "без комментариев!". Она, действительно, не могла понять мотивы столь неблагоразумного поведения "звезды": А. Б. карабкалась к вершине, сдирая в кровь руки, поставила на карту свое состояние, и вот теперь, когда, наконец, присмиревшая жар-птица сидела в её клетке - Тони, выпуская удачу, распахивает дверцу: "Гуд-бай, милая, ты тут никому не нужна!"