Мила Бояджиева - Сладкий роман

Ага! Не так-то все просто, победитель! Я неожиданно увернулась и потащила Чака в глубину. Да, здесь позабавнее, чем на воздушном матраце, ковре или даже ступенях буддийского храма.

Мы изрядно взбаламутили воду, нахлебались, на зубах скрипел песок, в мокрых волосах запутались водоросли, а я, кажется, проглотила медузу. Во всяком случае, студенистый цветок покачивался у моей щеки, следя за выражением лица, пока изобретательный Тритон-Чак яростно старался достичь наивысшего наслаждения. Когда он, наконец, добился своего, медуза исчезла, а в животе у меня стало легко и прохладно.

Мы отдыхали после бурной схватки на самой кромке прибоя, позволяя редким волнам поворачивать расслабленные, сцепленные ладонями тела. Самая бойкая из них привалила меня к Чаку, лежащему плашмя с закрытыми глазами. Я положила на его плечо голову и повернула лицо к небу, слыша лишь шелест волны и гулкие удары в грудной клетке Чака. Довольно долго в поле моего зрения была лишь бесцветная небесная синева, остающаяся позади опускавшегося к горизонту солнца, а потом в ней метнулись радужные крылья. Исчезли и снова вернулись. Сказочный мир, решив вознаградить нас за умение получать от него удовольствие, прислал поощрительный приз - невероятных размеров бархатистую бабочку, присевшую на мое влажное бедро.

- Поймай, - не глядя пробормотал Чак, - это, наверно, ценный экземпляр.

- И не подумаю. Это просто мираж, как и все остальное...

Мне пришлось лишь чуть-чуть скосить глаза, чтобы увидеть метрах в сорока от берега изящные очертания "Лолы". Без этой детали вкус туземного счастья не был бы столь полным. У моей яхты отменная стать - за версту видно, что её хозяева знают толк в земных радостях и умеют за них платить. На таком суденышке можно без смущения причалить к самым "золотым" берегам Французской Ривьеры или модным курортам Испании, можно и просто затаиться в глуши, зная, что цивилизация - вот она - рядом, - с теле-радио-оборудованием, мощной связью и всеми мыслимыми деталями сибаритского комфорта.

Так я лежала, смакуя вкус везения, пока Чак на брюхе, изображая контуженного солдата, пластался к своим спортивным доспехам, а потом, все с тем же стоном и выражением страдания на лице, подполз ко мне.

- Сестренка! Нет мочи терпеть... морфину! - простонал он фразу из какой-то своей роли и жадно припал к моей груди.

- Легче, легче... теперь, кажется, хорошо... - вздохнул он и внезапно подхватив меня, толкнул к стоянке. - Аппетит от твоих процедур, сестренка, разгорелся зверский! Марш готовить трапезу. Один заплыв - и я готов присесть к столу!

Чак с разбегу врезался в волны, обдав все вокруг каскадами искрящегося счастья, а я снова опустилась на прохладный песок, не торопясь стряхнуть оцепенение. Медленно, тщательно собираю на память в букет запах водорослей, гирляндой извивающихся рядом, податливость песчано-водяного ложа под бедром, розовую витую ракушку, непонятно как оказавшуюся в разжатой ладони, взвизги удаляющегося в пучину Чака, чистоту морского горизонта, изящную отглаженность дюн и буйство зарослей за ними, в котором на мгновение мелькнул солнечный зайчик. Словно кто-то играет в кустах карманным зеркальцем.

Тогда я встаю, выпрямляюсь во весь рост - нагая, осыпанная искрящимися каплями, с особой утомленностью в легком теле и полуулыбкой плохой девочки на припухших губах. Я двигаюсь прямо туда - на сверкнувший среди листвы глазок объектива...

Чушь! Никого нет. Бросаю прозрачно-серебряный матрац в круглых углублениях для бутылок в тень и нехотя натягиваю бюстгальтер, связав узлом перекушенный шнурок. Опоясываю бедра куском шелка и достаю из холодильника пиво. Холодный ободок банки у горячих губ, зашипевшая во рту струя, пузырчатые ручейки, побежавшие по подбородку и шее... Блаженство, радость, везение!

Я должна думать именно так. А ещё - ни на секунду не упускать своего счастья - пользоваться им на всю катушку. За всех, кто сидит сейчас в конторах и офисах, потея над дебетом и кредитом, щелкая клавишами компьютера и поджидая час ланча в ближайшей забегаловке. И за них дешевеньких, пронырливых, завернутых в грязное "сари" на массовке очередного "Багдадского вора", помятых и алчущих. Своих десяти баксов в день, сосисок и душа в плохонькой гостинице. Да, конечно же, ещё того, что не сегодня-завтра подмигнет бедолаге из звездной недоступной высоты какой-нибудь Чак Куин...

ЭТО СТОИТ ЗАПОМНИТЬ

Мой испорченный бикини - от Диора, матрац и полотенца - из спортклуба "Де Сильва", косметические причиндалы и даже загарное масло с этикеткой Нино Ричи, а кусок шелка, прикрывающий зад - батик ручной работы чуть ли не самого Лагерфельда. Ничего, мэтр не обидится, эта попка стоит того. А покачивающаяся на волнах белоснежная яхта, что бы там ни говорили - моя. Если, конечно, отбросить, как досадное дополнение, ехидно-предостерегающее "пока" и не замечать, что Лолой звали мою приходящую прислугу - зубастую толстозадую мулатку, а меня зовут Дикси. "Оригинально, нежно!" - так говорили почти все, и никто ещё не решился назвать моим именем яхту или хотя бы моторный катер. Но разве это важно в Раю?