Патриция Симпсон - В омуте блаженства

Ничего ей не сказав, незнакомец, пересекая свет фар, пошел прочь. От удивления Джессика широко раскрыла рот. Может быть, ее подводят глаза? Она могла поклясться, что человек был одет именно так, как монах, изображенный на дорожном указателе. И разве убийцы переодеваются монахами?

- Подождите! - закричала она. - Я должна извиниться! Я не заметила вас сразу! - Она побежала за незнакомцем, но он, по-прежнему не обращая на нее никакого внимания, растворился в кромешной темноте.

- Я виновата... - Голос ее охрип. Джессика не могла ничего рассмотреть в тумане, поднимавшемся над зарослями папоротника. Она постояла возле машины, прислушиваясь к шуму удаляющихся шагов и пристально вглядываясь вдаль, но даже ближние деревья и дорога внезапно скрылись под плотным одеялом тишины и тумана.

Сбитая с толку, Джессика откинула темные локоны, упавшие ей на лоб. Что бы еще она могла предпринять? Должна ли она ждать его возвращения? Наверняка нет. Мужчина, казалось, не очень рассердился. Вероятно, он просто продолжил свой путь.

Джессика чувствовала, что никак не может успокоиться. Лучше взять себя в руки и отправиться на поиски бунгало. Девушка вернулась к машине. Тишина сковала все вокруг, только раздавался скрип ее новых туфель. Она уселась за руль, трясущимися руками пристегнула ремень безопасности и легко вывела машину на дорогу.

Через несколько минут она сделала последний поворот и достигла вершины скалы. На высоте туман был более разреженным, сквозь него уже проникал лунный свет. Джессика разглядела вдали мерцающие огни и ощутила явное облегчение. Она включила четвертую передачу и поспешила навстречу жилью, до цели оставалось всего несколько минут пути.

Первые замеченные ею огни светились в доме Каванетти. Джессика несмотря на темноту смогла даже рассмотреть его крышу и слуховые окна. Как раз за ним был летний дом Бордов, это было бунгало, построенное в элегантном стиле двадцатых годов. Однако он выглядел слишком простым по сравнению с соседним особняком итальянского стиля.

Каванетти владели и управляли винным заводом и были их соседями уже много лет. Майклу Каванетти полуразрушенный дом достался почти даром, и он жил в нем, как уединившийся в своей норе крот, до той поры, пока не получил достаточно средств и времени, чтобы заняться его восстановлением. Джессика еще помнила то время, когда родственники отца, глядя на соседский дом, часто неодобрительно говорили о соседях итальянцах, употребляя в своих шутках словечки, которые никто не мог объяснить ей, тогда еще пятилетней девочке.

Джессика всегда любила этот дом, даже когда он стоял еще полуразрушенным. Ее воображение захватывала необычная архитектура: высокие окна, остатки искусной лепнины, затейливо отделанные карнизы. Будучи ребенком, она придумывала разные истории, связанные с домом, например, о миллионере, который построил этот особняк для своей красавицы жены. Ее фантазии подогревал отец, также любивший выдумывать всякие загадочные истории о соседском доме. Но все это было много лет назад, когда Роберт Ворд шел рука об руку с удачей, когда вместе со своей семьей испытывал чувство полного удовлетворения своей жизнью. С тех пор, как говорят, утекло много воды и все круто изменилось.

Джессика протянула руку к приборной доске и выключила печку. До этого момента она не замечала, что в салоне было слишком жарко. Продолжая двигаться по дороге, она услышала завершавшее радиопередачу объявление:

- Сейчас семь тридцать, пятница, тринадцатое.

Пятница, тринадцатое. Это все ей объясняло. День не мог быть удачным. Аэропорт был закрыт для полетов. Джессика попала туда в пиковый момент, да еще чуть было не переехала человека на обратном пути. Она должна была повернуть назад при первом же признаке опасности, должна была заниматься своими делами вместо того, чтобы выручать своего беспутного отца, должна была позвонить и сказать: "Прости, папа. У меня нет времени. Я устала постоянно спешить тебе на помощь. Я устала избавлять тебя от беспокойств. Я сама всего лишь слабая и беззащитная женщина, папа".

Только в действительности она никогда не посмеет сказать такое отцу. Джессика не знает, почему все еще продолжает помогать ему. Было это дочерней любовью, долгом или виной? У нее не было ответа. Она любила своего отца, однако слишком часто обижалась на него. Это доставляло ей постоянное ощущение вины, она считала себя эгоисткой, занимаясь своими собственными делами. Более, чем кто-либо, она хотела размеренной жизни, в которой можно было бы строить хоть какие-то планы на будущее. Жизнь с отцом не имела ничего общего со стабильностью.