Луиза Вильморен - Письмо в такси

Ужин подходил к концу; Гюстав и Дэдэшки без умолку говорили о добыче мехов, дублении кож и торговле шкурами, Александр ухаживал за Нану, а Жильберта страдала, чувствуя себя брошенной. Поль Ландриё молчал, Сесилия обернулась к нему и улыбнулась, словно призывая на помощь, и Гюстав, перехвативший эту улыбку, встал так резко, что месье Дэдэ поперхнулся последним кусочком персика.

У дверей гостиной дамы говорили друг другу: «Проходите, проходите», «Только после вас» и «Прошу вас», и Гюстав, шедший позади всех, задержал Поля в столовой.

— Я буду краток. Ясно, что вы не врач, — сказал он, — тогда кто же вы и что здесь делаете?

Поль ответил, что он в жизни не попадал в такое затруднительное положение; он входит в руководство компании «Земля и Луна» и несколько дней назад пришел к мадам Дальфор для того лишь, чтобы вернуть ей письмо, которое она потеряла в такси.

— Ее имя было написано на обороте конверта. Я поклонник мадам Дальфор, ее фотографии так часто появляются в газетах, и ее лицо многим снится. Мне очень хотелось с ней познакомиться, и я подумал, что мой поступок, каким бы нескромным он ни был, не сможет вас оскорбить.

— Мне кажется, вы могли бы предупредить о своем посещении.

— Я действовал в едином порыве. Это жалкое оправдание, но другого у меня нет.

— Но почему моя жена решила, что вы врач?

— Ну уж на этот вопрос, месье, может ответить только она сама, — сказал Поль, и Гюстав вошел вместе с ним в гостиную, где Сесилия, изнывая от тревоги, помогала Одиль разливать кофе.

Гюстав подозвал ее знаком, и все трое укрылись в проеме окна.

— Сесилия, ты знала, что этот человек не врач?

— Если бы я знала, я бы его не пригласила.

— Насколько я знаю, ты приглашаешь не только врачей?

— Нет, но с чего бы я сказала тебе, что он врач, если бы я так не думала? Ради удовольствия слышать, как ты назовешь его доктором? О нет, Гюстав.

— Каким же образом ты так ошиблась, когда месье принес тебе письмо, которое ты потеряла? И почему ты мне не сказала, что он тебе его вернул?

— Он мне его не вернул.

— Как это?

— Мадам Дальфор была более чем наполовину раздета, и я подумал, что именно ее наряд не только не позволял ей меня принять, но и вынудил ее выставить меня за дверь.

— Нет, дело было не в этом, я ведь ждала врача!.. Но врача, которого я не знала, как не знала и вас, а он как раз и не пришел.

— Я поговорю с Жильбертой по этому поводу, — перебил ее Гюстав.

— У меня переменчивое здоровье, — повторила Сесилия. — Когда вы пришли, я уже выздоровела. Я выздоровела, и вы уже больше не были мне нужны, я торопилась вернуться к примерке.

— А вы, месье, — обратился Гюстав к Полю, — вас не удивило, что моя жена выставляет вас за дверь и приглашает на ужин?

— Как же, я был очень удивлен и совершенно очарован.

— Месье Ландриё отдаст его моему брату, — воскликнула Сесилия.

Поль взялся за бумажник:

— Да, я отдам ему.

Их секретничанье продолжалось не больше пяти минут, но за это время уже сложились две группы. Александр, невзирая на бешенство Жильберты, увлек Нану в угол гостиной. Он находил ее красивой, но сожалел, что она придерживается этого нарочито небрежного стиля, роднившего ее с большинством ровесниц. Тогда как она считала себя эксцентричной, он находил ее банальной, потому что она одевалась по моде. Он же любил свежесть, белизну, хрупкость и все, до чего боишься дотронуться, чтобы оно не исчезло. Однако испанские мотивы Нану ему нравились, и он уже представлял, во что бы она могла превратиться, если бы ему было позволено заняться ее преобразованием.

— Вседозволенность дозволяет все и всему, даже сердцу, — сказал он ей. — Я вижу вас такой, какой я вас воображаю, то есть такой, какой вы могли бы быть. Если бы я был художником и написал портрет, который захотели бы купить тысяча человек, я был бы горд успехом своего произведения, но если бы я сумел создать женщину, которую тысяча мужчин захотели бы у меня отобрать, я бы ревновал — наконец-то ревновал! Вы выйдете на сцену, и у меня каждый вечер будет невесть сколько соперников среди зрителей. Я буду сомневаться в вашей верности и этим буду околдован.

Чета Дэдэшек и Жильберта, устроившись у камина, помешивали ложечками в чашечках, обсуждая различные способы жарить, молоть и варить кофе; Сесилия присоединилась к ним. Поль Ландриё присел рядом с Марселиной Дубляр, а Гюстав, решительно настроенный продолжать свое расследование, увлек Жильберту в другую сторону.