Лакшми - Сердце женщины

Из кухни вышла мачеха, и Вену все-таки не выдержал:

— А я нашел себе работу, ситти [6] Ситти — мачеха ( тамильск .). .

— Вот как? Стало быть, оба устроились на работу. Ну, теперь мы заживем припеваючи, — уронила мачеха и, подняв на бедро кувшин, отправилась на задний двор.

Вернулся с работы Кальянарамаййар. Он снял накидку, повесил ее на крючок и, кашлянув, произнес:

— А где мать?

— На заднем дворе, — ответила Чандра.

Мачеха не заставила себя ждать. Она шумно опустила кувшин на пол и сказала с издевкой в голосе:

— Вы меня тут спрашивали? Небось соскучились?

Кальянарамаййар снова покашлял и уселся на стул.

— Что сказала Чандра? — робко обратился он к мачехе. — Завтра смотрины, а я так ничего и не знаю…

— Ваша дочь сказала, что не пойдет за этого жениха, — буркнула Парвати и удалилась с видом оскорбленного достоинства.

— Как же так? — растерянно пробормотал Кальянарамаййар. — Ну, пусть они хоть посмотрят тебя, доченька. Ты же ничего не потеряешь.

Чандра искренне любила и уважала отца. Где-то в глубине души даже его побаивалась. Но сейчас, собравшись с духом, она гордо отрезала:

— Зачем напрасно утруждать их? Все равно не пойду за старика. И не принуждайте!

Прикрикнуть на нее Кальянарамаййар не решился и молча снес эту дерзость.

Садовник Перийасами старательно начищал медную дощечку с надписью «Нахараджаййар», украшавшую ворота бунгало «Приют весны». И вот она, точно золотая, засверкала на солнце.

Неожиданно его окликнула жена Намакави:

— Младшая хозяйка целых полчаса зовет тебя, а ты словно оглох, не отзываешься. Да оставь в покое эту табличку — мозоли натрешь!

— Младшая хозяйка, говорит? Ну и пускай! А кто за меня работать будет? — огрызнулся садовник. Он в сердцах отшвырнул тряпку, поправил размотавшийся тюрбан и подкрутил кончики усов. — Лучше милостыню клянчить, чем служить в этом проклятом доме.

Некоторые члены семьи Нахараджаййара обращались со слугами, как с вьючными животными: взваливали на них тяжелую поклажу и нещадно погоняли.

Перийасами задумался о хозяевах. Казалось, он видит их перед собой воочию.

Вот сам Нахараджаййар в расшитом тюрбане, длинном, до колен, черном пиджаке и накидке с золотой каемкой. Зол он, как Дурваса [7] Дурваса — легендарный мудрец-риши, известный своей вспыльчивостью. . Слуги от него бегают, точно дичь от собаки. Человек придирчивый, потрафить ему нелегко.

Вот его младший сын Джаханнадан. Слуги его страсть как не любят, и недаром: он обращается с ними по-барски.

А вот и другой сын — Балакришнан. Характер у него неплохой, только уж очень он скуп: три дня будет думать, прежде чем подарить кому-нибудь дырявое вешти [8] Вешти — мужская одежда: кусок ткани, обертываемый вокруг бедер ( тамильск .). . Зато жена его Аламелю — сущая ведьма, от нее ни в жизнь не услышишь доброго слова.

Хозяйская дочь Шакунтала — озорница. Ей бы только пошалить. То оборвет цветы в саду, то разбросает клочки писем по веранде.

Одну хозяйку Камакши Аммаль и уважает Перийасами. Лицо у нее смуглое, с золотым отливом. На лбу — пятнышко. Ни дать ни взять — сама Лакшми [9] Лакшми — богиня счастья и красоты. . С прислугой разговаривает тихо, вежливо. Если бы она отругала Перийасами, он бы и впрямь расстроился.

Занятый своими мыслями, садовник неторопливо побрел к дому.

Но Аламелю уже забыла, что звала его. Она сидела на скамейке, подвешенной на цепях к потолку, и плела венок из цветов ганахамбара.

Вошел Балакришнан и попросил жену:

— Принеси стакан воды, Аламу, да поживей! Я опаздываю на работу.

— Неужели, кроме меня, и услужить некому? Ни минуты не дадут посидеть спокойно! — прошипела Аламелю, не двигаясь с места.

— Ну, принеси воды! Я же спешу на работу… Ах, совсем забыл, ты ведь так устала, бедняжка: с самого утра не присела — то завтра готовила, то в доме убиралась, — поддел жену Балакришнан.

— Отстаньте вы со своими глупыми шутками!.. Я, слава богу, не какая-нибудь голодранка, — на побегушках служить не буду! — гордо заявила Аламелю.

— Ну, конечно! — улыбнулся Балакришнан. — Ты же единственная дочь самого начальника станции Колапура. Твоими лотосоподобными перстами да притрагиваться к кухонной посуде…

— Что вы привязались ко мне? — перебила его Аламелю. — У вас на уме только работа, ни о чем другом думать не можете. Как утро, так бежите на свой завод. Целый месяц прошу сводить меня в кино, и никакого внимания!