Наталья Стеркина - Соучастница

Шура же в этот вечер вернулся домой позднее обычного - не несли ноги, но на удивление он не увидел мрачного постояльца. Шура откровенно обрадовался. Возле шкафа стояла сумка, на столе лежала стопка тетрадей, сверху записка: "Жив - здоров, не ищите". Шура пожал плечами и засунул сумку, не раскрыв ее, в шкаф, туда же отправились тетради. По природе он был не любопытен, а по убеждениям - чистоплотен - никогда не читал чужого. Мимолетно подумал о Тоне - предупредил ее Мякшев или нет? Вот вчера у них ссора была, из-за чего, интересно? Но интерес у Шуры был поверхностным и скоро его заслонили насущные проблемы: к нему собирались гости - бывшие одноклассники. И в их обществе под гитару и водочку он почти забыл о своем временном постояльце.

Вернувшись из рейса, Сережа понял, что только укрепился в мысли найти и Тоню, и оружие. Азарт просто грыз его, Сережа даже как-то осунулся, подтянулся и это ему шло.

Вот, наконец, наступила суббота 28 ноября. Валерий Федорович как всегда позвонил Сереже и условился о встрече. Все вроде бы было как всегда - встретились в обычном месте, обменялись рукопожатием, улыбнулись друг другу, но поход этот в баню стал роковым. Впервые за долгое-долгое время Сережа не мог быть занимательным собеседником: не травил шоферские байки, не хохмил, замыкался, был не в меру задумчив и раздражителен... Не получалось отдыха. Милый Валерий Федорович доброжелательно пытался подладиться под Сережино настроение, но в какой-то момент не хватило терпения, взыграла гордыня: "И почему это я, старик, должен подлаживаться!" - и разобиделся, причем, что называется, смертельно. Замолчал, засобирался... Из бани ушел раньше Сергея, холодно кивнув на прощание. Все. Расстались.

А Сергея вдруг хохот разобрал - не остановиться. Сидит, завернувшись в махровую простыню, и хохочет, хохочет - до слез: у старика дома пропажа, о которой он пока не догадывается. Но как обнаружит - вот весело-то будет! У него - у Сергея - тоже пропажа: все пропало прежнее - покой души, безмятежность. Где найдешь? Оказалось вдруг, в один миг, что такому, новому, Сереже нечего делать с Валерием Федоровичем и наоборот. И все - как ни бывало длинных субботних бесед, чаепитий, разглядываний фотографий. Сережа осознал, что ступил он на одинокую тропу и тропа эта разбойничья. Дело в том, что он ясно понял, найди он этот пистолет, ну по случайному везению, ни за что не вернет хозяину, ни за что! Обладание этой игрушкой так вдруг ясно представилось Сергею - положит начало обладанию многим новым неведомым - манящим.

А Тоня в эту субботу сидит окруженная любящими родителями на даче. Дом прочен, печка раскалена. Ветер за окнами, снег. Здесь же самовар на подносе, скатерть вязанная - уют, покой. Родители увезли ее поправить нервы - напугала истерика, и посадили с бабушкой и собакой до Нового Года. Тоня послушна, спокойна, но считает дни. Ольга Кирилловна взволнованно рассказала отцу про визит Сергея, очень уж ей не понравился этот молодой человек. Тоня слышала только обрывки разговора, остальное домыслила. Отец решил, что скорее всего ничего страшного - молодой авантюрист, но Тоня, безусловно, должна жить здесь вдали от всех сомнительных ухажеров. У Тони, конечно, мнение другое - такого напора со стороны простоватого парня она не ожидала, но теперь он ее заинтересовал, он становился ей теперь самым понятным из всех окружающих.

Тоня ведь очень изменилась, можно сказать, просто переродилась в те моменты жутчайшего напряжения, когда она стала похитительницей оружия. То новое, что жило в ней, она сочла правильным скрыть от родителей. А новым в ней было упоение вседозволенностью, ощущение полета. Звенящий ужас, нетерпение, физическое покалывание раскаленных нервов в кончиках пальцев ей не забыть! Она теперь не смогла бы вспомнить ту Тоню, которая, оставив Шуру на холодной улице, входила в подъезд к Валерию Федоровичу. Любовь, толкнувшая тогда на этот дикий (по мнению той, прежней Тони), поступок, ушла, на пустое место заполз какой-то хищный интерес к этому парню-шоферу. Что-то, как казалось Тоне, отныне их породнило. (Ирина читала с интересом: "Тоня я, не Тоня, какая разница! Но здорово затягивает и что-то он во мне уловил, чего и Сашка не знал".)

Шура и Валерий Федорович жили в заведенном ритме, а вот у Сережи жизнь поменялась: он время от времени бегал под Тонины окна, все время напряженно ждал звонка. Он, конечно, когда следовало, уходил в рейс, когда следует возвращался, но ждал событий и внутренне готовился к ним.