Кэндис Кэмп - Свадебный танец

— О, Сенклер! — Франческа прижала ладонь к глазам, чтобы остановить выступившие слезы. — Но это неправильно… по закону дом должен принадлежать Перкинсу… однако я так счастлива, что вы отослали его.

— Дом ему не принадлежит. Перкинс признался, что бумага — подделка, как я и думал. Господи, такой глупец, как Хостон, вполне мог дать подобную расписку. Но если бы бумага действительно находилась у Перкинса в руках в течение семи лет, он обязательно использовал бы ее, даже будучи в изгнании. И по возвращении в Англию Перкинс не стал бы требовать от вас денег в обмен на расписку, а тут же направился бы с ней в суд.

— О. — Франческа обдумывала слова Рошфора. — Вы, несомненно, правы. Я могла с ним судиться. Должна была, вместо того чтобы беспокоить вас.

— Вы поступили правильно. Обратись вы в суд, Перкинс испоганил бы вашу жизнь ложью и сплетнями. Этот человек — подлец. А мне разобраться с ним ничего не стоило. Жаль только, что вы ничего не рассказали мне раньше. Иначе я избавил бы вас от стольких недель беспокойства.

Слова Рошфора, нежность его темных глаз все-таки заставили ее потерять контроль. Франческа расплакалась.

— Франческа… милая, нет… — Рошфор подошел к ней, мягко увлекая в свои объятия. — Не плачьте. — Он поцеловал ее в макушку. — Я хотел сделать вас счастливой.

— Я счастлива! — Франческа улыбнулась сквозь слезы. — Я не была так счастлива… очень давно.

Рошфор усмехнулся и обнял ее крепче, прижавшись щекой к светлым волосам:

— Так счастливы, что плачете.

— Именно.

Франческа немного отстранилась и посмотрела на Рошфора, вытирая слезы. Ее голубые глаза сияли от радости и нежности.

— Франческа… — вздохнул Рошфор.

— Вы так добры. Я благодарна вам больше, чем вы думаете.

— Мне не нужна ваша благодарность, — быстро ответил Рошфор.

— Но я все равно благодарна… и даже больше. Намного больше.

Франческа встала на цыпочки и смело поцеловала Рошфора в щеку. Потом она взяла его лицо в руки, и они с герцогом долго смотрели друг другу глаза. А после Франческа снова поднялась и на этот раз поцеловала Рошфора в губы.

Они целовались горячо и страстно, их языки двигались в первобытном танце желания. Меж их телами бушевал жар.

Рошфор положил руки ей на бедра, беспрестанно лаская, и притянул Франческу к себе. Она обняла его за шею и сама с наслаждением прижалась к мускулистому телу герцога. Ее желание становилось еще глубже с каждой лаской его пальцев, с каждым движением его губ. Чувства Франчески ожили, как это всегда бывало лишь с Сенклером. Кожа стала невероятно чувствительной и ощущала малейшее колебание воздуха. Зрение, слух, обоняние — все обострилось, и ощущения переполняли Франческу. Она скользнула рукой выше и почувствовала покалывание его коротких волосков на затылке, а затем мягкость и шелковистость более длинных и густых волос выше. Франческа глубоко зарылась пальцами в волосы Сенклера, проводя подушечками по его голове.

От этих простых движений Рошфор простонал, и желание Франчески тут же стало еще сильнее. Сердце бешено стучало в груди, пульс участился. Руки Рошфора обняли ее еще крепче, почти причиняя боль, словно он пытался соединить их тела воедино.

И Франческа поняла, что именно этого и хочет: почувствовать его в себе, частью ее, хочет слиться с ним, чтобы больше ничто их не разделяло. Она задрожала, даже испугавшись силы своего желания.

— Нет. — Тяжело дыша, Рошфор отстранился. — Я не хочу… не хочу, чтобы вы чувствовали себя обязанной мне чем-то. — Глубоко вздохнув, он провел рукой по своим волосам, очевидно пытаясь успокоиться. — Я не стану пользоваться вашим положением.

Герцог смотрел на Франческу, и в его черных глазах было столько огня, столько страсти, что один лишь этот взгляд заставлял ее сгорать от желания.

— Вам не нужно благодарить меня за то, что я сделал. Это не потому, что…

— Тише. — Франческа прижала палец к губам Рошфора. — Это не из-за того, что вы мне помогли. — Она жадно всматривалась в любимое лицо, впитывая его черты и ощущая еще большее желание. — Это мое добровольное решение. Я хочу.

Произнеся эти слова, Франческа и сама поняла, насколько они истинны. Несмотря на затаенный страх того, что желание и жар вновь превратятся в остывший пепел, несмотря на то что они вообще не должны этого делать, Франческа хотела принадлежать Рошфору. Ничего в своей жизни она не желала так сильно. Да и все, что ей когда-либо было нужно, — это Сенклер.