Мэри Кэттон - Роза в снегу

— Пожалуйста, — застонала она.

— Что, милая? Дать тебе почувствовать себя женщиной?

Он уложил ее спиной на плиты, а она устремила свой взор сквозь завесу пара на тусклое небо, просвечивающее сквозь стеклянную крышу, слыша плеск воды и бешеный стук собственного сердца от каждого его прикосновения.

Его прикосновения — о боже — они были повсюду одновременно. Его руки ласкали грудь, живот, бедра, заставляя ее тихо вскрикивать и вздрагивать. Мысли ее были в смятении, чувства кружили вихрем незнакомых ощущений.

— Посмотри на меня, — скомандовал он, и, заставив себя открыть глаза, Эмма увидела его над собой, наполовину находящегося в воде, наполовину снаружи, словно какое-то морское божество, соблазняющее земную женщину.

— Скажи, что ты любишь, — послышался его голос сквозь застилавший мысли туман. — Это? — Пальцы потянули ленточки сорочки и сдвинули мокрую тонкую ткань, полностью обнажая грудь.

Опустив голову, он сомкнул губы сначала вокруг одного соска, затем вокруг другого. И она изогнулась навстречу и задышала резко, прерывисто, мысленно молясь о том, чтобы это не было фантазией — одной из тех, которые так часто мучили ее со дня их свадьбы.

Но это была реальность. Явь. И Алан, супруг, целовал ее тело — грудь и живот, и его дыхание уже обдавало прозрачную ткань, прикрывающую ее женственность.

Ей захотелось кричать, плакать, смеяться. Голова ее металась из стороны в сторону. Она погрузила пальцы в его мокрые волосы и приподнялась навстречу… Это действительно было куда прекраснее фантазий. Никогда в самых безумных грезах не представляла она этого…

Но нет, нет, это невозможно… Она не должна…

Он приподнялся и вгляделся в ее лицо.

Потерявшись в пространстве и времени, сцепленные в клубок взаимного желания, они смотрели друг на друга, наверное, целую вечность, прежде чем Эмма покачала головой и тихо всхлипнула:

— Я не могу.

Она откатилась в сторону и прижала сорочку к груди.

— Я не могу, — повторила она, слыша, как ее слова эхом отразились от мраморных стен. — Пожалуйста, не проси меня. Я не могу до тех пор, пока не…

— Пока что? — закричал он. — Что с тобой, черт побери? Ты моя жена, Эмма! Я имею полное право ждать и требовать от тебя исполнения супружеских обязанностей. Ты приходишь сюда, дразнишь меня своим телом, а потом заявляешь, что не можешь! — Он схватил ее за плечи и встряхнул. — Или ты просто пытаешься сделать из меня дурака? Да? Ты ненавидишь меня или мужчин вообще?

Она отвернулась, иначе наверняка позабыла бы свои идиотские страхи и позволила ему все, чего он так отчаянно желал.

— Пусти меня, — выдавила она.

Алан отпустил ее. Она осторожно попятилась, между тем как разум и сердце вели битву, которую никто не мог выиграть.

— Я сожалею, — промямлила она. — Возможно, позже…

— Позже. Конечно. Прекрасно, дорогая. Ты дашь мне знать, когда будешь готова, не так ли? Клянусь, что больше не притронусь к тебе до тех пор, пока ты не будешь сама умолять меня об этом.

Эмма бежала и не останавливалась до самых дверей спальни. Она не могла забыть разъяренного лица мужа. И его клятвы больше не прикасаться к ней.

Закрыв глаза, вспоминая тот неизъяснимый восторг, который она только что пережила, Эмма мечтала о том дне, когда сможет по-настоящему принадлежать ему… Почти в той же степени, как и страшилась его.

Пришла зима, а вместе с ней пришли холод, ветер и дожди, превратив окрестности в тусклые, обледенелые пустынные равнины. Один бесцветный унылый день безрадостно переходил в другой, потом в следующий. Все дни были заполнены скучными повседневными делами, как это было в Кортни-холле. Иногда Эмма проводила время с сыном и Лаурой, чье здоровье ухудшалось с каждым днем. Доктор, который по ее просьбе приехал, чтобы осмотреть мать Алана, не смог сообщить ничего утешительного. У Лауры было прогрессирующее воспаление мозга, и жить ей осталось недолго.

После того как Эмма так по-детски убежала от мужа, она оказалась замужем за отшельником. Она редко виделась или разговаривала с Аланом. Днем он спал, а по ночам бродил по дому, писал письма на рудники или скакал по промерзшей пустыне верхом.

Эмма винила себя в подавленном состоянии Алана. Она забрала его дом. Большую часть его дела. Его мать. Она навязала свое странное поведение и нежелательное общество мужчине, который хотел всего лишь нормальной жизни.

Как ужасно, что она, которая так мечтала о том же, губила шанс на свое — и его — счастье из-за глупого страха. А впрочем, чего она ожидала? Выйдя замуж за Алана Шеридана, она приперла себя к стене, и единственный путь исправить положение — это откровенно признаться во всем.