Генри Вуд - Присяга леди Аделаиды

— Самый безрассудный поступок, какой только может сделать человек, это сопротивляться служащему в исполнении его обязанности, — заметил полицейский сержант приятным тоном, как будто рассуждал об этом в приятельском кругу. — Лорд Дэн вчера отдал мне приказание арестовать вас, я мог тогда же разбудить весь дом и взять вас. Но я хотел сделать это вежливо и подождал до утра. Я поставил людей снаружи и спереди, и сзади для большей верности.

— Как смеет лорд Дэн сажать меня в тюрьму? Он не имеет на это права. Он не судья.

Сержант весело рассмеялся.

— Конечно, он не судья, но он лорд-лейтенант графства. Не оспаривайте прав лорда Дэна.

Рэвенсберд сделался хладнокровнее.

— Поймите меня, — начал он, — вас зовут, кажется, Бент?

— Бент.

— Поймите меня, мистер Бент: я не желаю сопротивляться законной власти, и будь я теперь свободен, я остался бы и выдержал обвинение. Мне досадно то, что я шел разузнавать о нападении на капитана Дэна, собрать сведения, какие бы мог, потому что я намерен расследовать это дело всякими способами. Я имею на это причину, в которой вы не знаете, и скорее отдал бы десятифунтовый билет из своего кармана, чем быть остановленным.

Сержант закашлялся. Такой недоверчивый кашель никогда не поражал слуха арестованного человека. В его голове не было и тени сомнения, и он не предполагал, чтобы кто-нибудь другой мог сомневаться, что убийца капитана Дэна находится перед ним.

— Я жалею, что не могу вас выпустить. Ваше притворное желание узнать подробности весьма благовидно, Рэвенсберд, но вы имеете дело с старым хитрецом.

Рэвенсберд твердо посмотрел на сержанта.

— Может, вы старый хитрец, — сказал он, — опытность вас сделала таким, но, арестовав меня, вы арестовали не того, кого следовало. Я не знал, что с капитаном Дэном случилось несчастье до тех пор, пока Деббер этого не рассказал; я думал, что он жив и здоров. В этом я поклянусь.

— Не клянитесь попусту, а то это обратится против вас, — резко возразил сержант. — Я не имею привычки дурно обращаться с теми, кто попадает ко мне и в тюрьму, но когда они имеют безрассудство болтать, я принужден это отмечать. Вам лучше всего зашить себе рот до тех пор, пока вы не будете стоять перед лордом Дэном. Это дружеский совет.

Может быть, Рэвенсберд чувствовал, что это правда. И если он буквально не зашил себе рот ниткой, то, по крайней мере, замолчал.

Между предположениями, сомнениями, подозрениями, волновавшими лорда Дэна и каждого обитателя замка, два убеждения постепенно вышли из общего тумана и выдались ясно: одно в виновности Ричарда Рэвенсберда, другое — в том, что странное поведение леди Аделаиды Эрроль в прошлую ночь должно было иметь отношение к случившемуся несчастью.

Леди Аделаида отпиралась. Лорд Дэн прежде всего послал за нею утром и со своей обыкновенной прямотой задал ей вопрос: видела ли она борьбу и не это ли ее испугало.

Со слезами, уверениями и, по-видимому, еще с прежним страхом, потому что все тело ее дрожало, а лицо было бледно, она отпиралась. Но надо признаться, что лорд Дэн сохранил свои подозрения.

Около десяти часов Рэвенсберда привели в замок. Лорд Дэн сидел на своем парадном кресле в большой зале. С ним был Эпперли, и стряпчий — хотя он был тут не официально, потому что это был не судебный допрос, а просто частное следствие — поставил перед собой чернила и перо, намереваясь записывать собственно для себя каждый пункт, который поразит его. Силен душою и бессилен телом был лорд Дэн. Он еще не видал Мичеля, но его ждали. Возле лорда Дэна сидел сквайр Лестер, не как судья, а как друг. Надзиратель Коттон также был тут. Всякие сомнения об участи капитана Дэна исчезли: утренний прилив выкинул на берег его шпагу, а рыбачья лодка подобрала в море сюртук Мичеля. Возникало общее чувство, что это падение было следствием не случая или удара, нанесенного в ссоре, а умышленным убийством. Вина ни одного обвиненного не была так положительно признана, как Рэвенсбердова, не только лордом Дэном и его семейством, но и полицией. Сержант наводил справки у прислуги, и составил мнение на этот счет. Немалое впечатление произвело появление Рэвенсберда, не в кандалах, они были сняты, но под официальным караулом сержанта.

— Злой, негодный человек! — закричал лорд Дэн, забыв достоинство своего положения, — неужели ничто не могло удовлетворить тебя, кроме убийства моего бедного сына?

— Я его не убивал, милорд, — почтительно отвечал Рэвенсберд.