Жаклин Бэрд - Страсть с повинной

Ребекка вздрогнула и подняла голову. Она лежала, неловко притулившись на краю постели; шумное дыхание Бенедикта было единственным, что нарушало тишину темной комнаты. Она осторожно протянула руку и зажгла ночник. Был час ночи, и ей стало холодно. Она посмотрела с любовью на больного, лежащего в постели. Видимо, кризис прошел, черты его лица обрели обычное выражение, и казалось, он просто крепко спит. Она поежилась - ее летнее платье не защищало от ночной прохлады.

Бенедикт повернулся, бормоча что-то во сне. Рядом с ним освободилась узкая полоска кровати. Она может осторожно лечь к нему под бок и накрыться одеялом, не потревожив его. Она сбросила платье и туфли, скользнула под одеяло и закрыла глаза. Надо немного передохнуть. Бенедикту явно стало лучше, у него уже нет такого жара, а она очень устала...

Ребекка уютно устроилась, прислонившись щекой к его спине. Ей казалось, что она плывет между сном и бодрствованием. Вдруг она почувствовала прикосновение к своим губам. Бенедикт! Она открыла глаза и попыталась сесть.

Посмеиваясь, он придержал ее возле себя с силой, невероятной для тяжелобольного.

- Добрый день, Ребекка.

- День? - Хороша же из нее сиделка!

- Половина второго. Пятница. - Он опирался на локоть и смотрел на нее ясными глазами, и лишь изможденное лицо и небритый подбородок свидетельствовали о болезни. - Я вернулся к жизни благодаря тебе.

- Лекарство! - в панике вспомнила она.

- С лекарством я могу подождать, но с тобой ждать не могу, - проговорил он, обнимая ее за талию.

- Но врач сказал...

- Я знаю, что он сказал.

- Откуда? Ты был без сознания, когда он приходил. - Она с удивлением уставилась на него. Какая-то бессмыслица, может быть, у него еще жар...

- Неужели? - сказал он сухо. - Мужчина наиболее уязвим, когда болен. Правда, у меня был жар, но я слышал все, что говорилось. А не открывал глаза потому, что не смог бы перенести, если б ты отказалась за мной ухаживать. Я помню, я просил тебя не уходить...

- Ты бредил и не можешь помнить, что говорил. - Его слова ошеломили Ребекку, она не могла поверить своим ушам - он признается ей в своем притворстве.

- Твое благородство смущает меня, Ребекка. - Глаза его потемнели, словно от боли.

- Бенедикт... - Она положила руку ему на грудь, как бы желая его успокоить, и внезапно его живое тепло напомнило ей об их близости. - Я лучше...

- Нет, разреши мне сказать. - Он взял ее за подбородок так, что она волей-неволей глядела ему в лицо. - Я проснулся два часа назад и обнаружил, что ты меня обнимаешь. Ты пристроилась к моей спине, как котенок. Мне даже почудилось, что я умер и нахожусь на небесах.

Она почувствовала, что краснеет под его взглядом. А вдруг он ее любит? Нет, этого не может быть, ответила она сама себе.

- Но ты жив, - заметила она нарочито прозаическим тоном.

Бенедикт не обратил внимания на ее реплику и продолжал:

- Потом вернулось чувство реальности. Мне казалось, что я лежу уже целую вечность, смотрю, как ты спишь, и думаю: что же я тебе скажу?

- Не надо объяснять... - Мысль о том, что он смотрел на нее, когда она спала, беспокоила ее.

- Ребекка, а вдруг я никогда больше не осмелюсь? - Он улыбнулся сухими губами. - Или опять ослабею, так что уж лучше послушай теперь. Я люблю тебя. Я всегда тебя любил и всегда буду...

Глава 9

Ребекка не могла и предположить, что услышит такие слова. Она онемела, сердце у нее бешено заколотилось. В затянувшемся молчании повисло напряжение, которое она не смела разрядить. Можно ли этому... Но как бы она желала, чтобы это было правдой! И где-то в глубине души впервые засветились огоньки надежды.

- Ребекка! - Бенедикт смотрел на нее умоляющим взглядом, какого она не видела прежде. - Я не прошу тебя любить. Я этого не заслужил, я знаю, но.., я думал... - Для такого гордеца он казался сейчас странно неуверенным в себе. Я помню, я говорил, что отправлю тебя с Даниэлем в деревню, но... Может быть, мы решили бы этот вопрос по-другому... Прошлой ночью я был жестоким, но клянусь, этого никогда больше не случится. Мы могли бы стать хорошей супружеской парой. - Он замолчал, и - вот уж совсем невероятно! - лицо его вспыхнуло. Потом суровая решимость вдруг золотистым огнем озарила его глаза. Мне так показалось потому, что ты ухаживала за мной, сменила белье, умыла меня... Ни за что не поверю, чтобы ты все это делала, если меня ненавидишь...

- Бенедикт! - перебила она его. - Ведь это ты возненавидел меня за то, что я скрыла от тебя Даниэля. Ты ведь сам это говорил прошлой ночью...