Симонов Сергей - Цвет сверхдержавы - красный 3 Восхождение. часть 1

— Исследования ещё не завершены, но в целом прогнозы русских учёных подтверждаются. К сожалению, эта информация стала достоянием общественности раньше времени и вызвала лишнюю панику. Извержение произойдёт не завтра, и не через год. Возможно, природе потребуются десятилетия или даже столетия, чтобы накопить достаточно сил. Но у нас появилась проблема, более важная, чем мифическая «красная угроза».

— Это не означает, что мы остановим какие-либо военные программы или побежим брататься с красными. Превосходство Америки должно оставаться неоспоримым, чтобы ни у кого не возникало даже мысли о возможности безнаказанного нападения.

В действительности Айк был далеко не так самоуверен, как пытался выглядеть на публике. Эти слова были необходимым реверансом в сторону военно-промышленного комплекса. Не сделав подобной оговорки, Эйзенхауэр недолго оставался бы президентом. Но после подобного заявления на высшем уровне греко-турецкий конфликт и прочие события на Ближнем и Среднем Востоке были в США надолго забыты. Всеобщее внимание теперь привлекал Йеллоустоун.

Совсем иначе реагировала на события русская эмигрантская пресса, прежде всего — во Франции. Но и в ней мнения разделились диаметрально противоположно. Возмутителем спокойствия стал Святейший Архиепископ Константинополя — Нового Рима и Вселенский Патриарх Афинагор.

Патриарх Афинагор был человеком более чем оригинальным. Он был сторонником сближения православия и католицизма, а также не признавал существования ереси в принципе, прямо говоря:

— А я не вижу их (ереси) нигде! Я вижу лишь истины, частичные, урезанные, оказавшиеся иной раз не на месте и притязающие на то, чтобы уловить и заключить в себе неисчерпаемую тайну...

Турецкий геноцид греков стал для патриарха Афинагора личной трагедией, а стремительные действия Греции при поддержке СССР и балканских государств, для восстановления законности патриарх провозгласил «Великим Крестовым походом против воинства диавола», и, разумеется, всячески приветствовал. Он обратился к руководству Русской Православной Церкви за Границей, и ко всей русской диаспоре, с призывом «возрадоваться возвращению Константинополя в лоно истинной церкви и изгнанию бесов». Патриарх зачитал своё обращение перед несколькими десятками иностранных корреспондентов сразу после торжественного молебна в соборе Святой Софии в Константинополе.

Русская эмигрантская пресса в Европе и США откликнулась на его обращение весьма характерным образом: « Насколько горька бывает ирония судьбы... 500-летние чаяния православного христианства исполнены волей красного коммунистического Молоха. Безбожный кровавый флаг с серпом и молотом ныне реет над святым для каждого русского сердца Константинополем ».

Над зонами Босфора и Дарданелл, согласно советско-греческому договору, совместно оборонявшихся греческими и советскими войсками, действительно были подняты на рядом стоящих флагштоках флаги СССР и Греции.

Выходившая в Нью-Йорке эмигрантская газета «Новое русское слово» опубликовала карикатуру: «Хрущёв прибивает щит к воротам Царьграда».

Однако, как и в случае с Суэцким кризисом, часть эмигрантской диаспоры, особенно — бывшие офицеры царской армии и флота, открыто восхищались действиями греческой армии. О роли интербригад в этом наступлении стало известно значительно позже. Первоначально все считали, что Греция лишь получила во временное пользование по ленд-лизу советскую военную технику, а также поддержку с воздуха и моря.

Взятие Стамбула в течение двух дней, с форсированием Босфора, было названо шедевром тактической мысли — никому и в голову не пришло, что турки, испугавшись ответных погромов, попросту всё бросили и сбежали, заблокировав толпами беженцев дороги, что не позволило вовремя доставить подкрепления.

В Греции король Павел получил невероятный рейтинг популярности. Ликующая греческая пресса сравнивала стремительный бросок на Восток, завершившийся освобождением Константинополя, с походами Александра Македонского. Короля публично увенчали лавровым венком, украшенным золотом и драгоценными камнями. Во всех церквях Греции после взятия Стамбула и его переименования в Константинополь неделю шли благодарственные богослужения «во здравие короля Павла». Сам король, к его чести, на всю эту церковную вакханалию реагировал с неизменным юмором, а, принимая лавровый венок, во всеуслышание сказал о самом себе в третьем лице: