Iskander100500 - На крючке у Фортуны (бывш. Поймай меня, Дамблдор!)

Кстати, как выяснилось, Тонкс больше не Тонкс, а самая, что ни на есть Люпин. Нимфадора Люпин. Вот так вот. Римус с Нимфой поженились, пока я в отрубе валялся. Как они сказали, они хотели бы, чтобы я присутствовал при этом, но не знали, когда я очнусь, боялись, что до конца лета могу вообще не очухаться, ну и вот… Я был рад, что хотя бы у них сложилось все хорошо. Осталось только присмотреть за ними, чтобы не случилось чего, а то помяни канон, так он завоняет...

Сириус и Флер ушли сразу в Хогвартс, а я решил сначала в Поттер-мэнор заскочить. Ну, и естественно, Луна пошла со мной. Она и так без особой надобности никуда не отходила теперь от меня. Ну а я что? Не мог же я гнать ее от себя. Это сделает ей больнее, чем что-либо до этого. Так что я просто смирился. Нет, она, конечно, могла послушать меня, если я попрошу ее остаться и не следовать за мной, но пока в этом надобности нет, так что пусть будет рядом. В конце концов, так спокойней даже мне.

Тогги встречал меня, как всегда в белоснежной тунике. Предлагал позавтракать, но пришлось отказаться, правда, на десерт он нас-таки развел, так что пришлось попробовать клубничного джема, лично приготовленного им. Луна неплохо смотрелась на месте хозяйки за столом в столовой. Я так и видел ее лет в семнадцать, расцветшую, с волосами в тугом узле и палочкой, удерживающей этот узел, в платье с синим цветочным узором… Интересно было бы взглянуть на ее маму. Так бы я смог узнать примерно, какой станет Луна в будущем. Вероятно, Селена Лавгуд была красива, если судить по ее дочери. Правильные черты лица со слегка выступающими скулами, острым подбородком, слегка вздернутым носиком, маленькими розовыми губами. По краям лицо обрамляли две пепельные прядки до уровня чуть ниже подбородка, в то время, как остальные волосы были собраны с утра Нимфой в так полюбившуюся Луне косу, которая была переброшена вперед через плечо. Глаза большие и небесного оттенка, чуть более серого оттенка ресницы. Бледная кожа слегка потемнела от загара на солнышке, так что теперь девушка стала казаться чуть более живой, а не как фарфоровая кукла.

— Что-то не так? — тихий голос вернул меня в мир живых.

— Что? Нет, нет, просто я залюбовался тобой, — я честно не стал скрывать причин своего подвиса.

— Я чувствую, — пробормотала она.

Скулы девушки слегка окрасились в красный. Смущение ее было воистину прекрасным. Вот только я не понимал, почему, когда она в купальнике щеголяла передо мной, то не смущалась ни на йоту (собственно, это ко всем девушкам относится), а когда я ей сказал (а также эмоционально поведал) о том, что на нее можно любоваться, то получил эмоциональный всплеск смущенной девушки?

***

Зайдя к портретам, я приветствовал всех, как привык. Луна зашла со мной.

— Гарольд, что-то случилось, что тебя не было так долго? — кажется с беспокойством спросил Игнотусом. Я промолчал, — Гарольд?

Я молча начертал себе кресло более-менее удобное своей палочкой, специально сделав это невербально (вышло очень даже неплохо), оставив Луне то кресло, что постоянно стоит здесь. Повертев палочку в руках, я поднял взгляд на Игнотуса и Хардвина. Второй задумчиво смотрел уже не на меня, а на палочку. Догадался, вероятно, о чем может пойти речь.

— Лорд Певерелл, за время моего отсутствия много чего произошло. Лорд Поттер, вы же догадываетесь, какова основная причина моего здесь появления?

— Ну, ты так демонстративно воспользовался палочкой, что это что-нибудь да должно значить, я думаю.

— Ладно, начну сначала…

Я начал пересказывать ту часть событий, которая произошла после отъезда Лавгудов. Анимагию портреты оценили, как важное достижение для столь юного возраста. Джеймс даже хлопал в ладоши, и чуть ли не слезки под очками вытирал. Далее я поведал им о том, что предпринял Том. А после перешел уже к главному: поединку между мной и Томом. Портреты были сильно удивлены, что я позволил себе такую халатность, как выступление в одиночку против Реддла, мага, у которого за плечами приличный груз опыта. Меня ругали в несколько голосов и даже на французском языке одновременно с разных портретов. Дело в том, что я посмел так рисковать собой, тогда как являюсь последним потомком двух Родов. Я спокойно переждал бурю негодования, после чего приступил к разбору полетов самого поединка, просто проигнорировав все высказывания.

Единственным, кто слушал меня наиболее спокойно и с интересом, это Хардвин, хотя Певерелл успокоился тоже, но чуть позже.