Iskander100500 - На крючке у Фортуны (бывш. Поймай меня, Дамблдор!)

Так, а теперь к вопросу, что делать? Очень вероятно, что я в глубоком отрубе… один такой уже раз был, и там у меня серьезные проблемы были со здоровьем. Хотя, я не уверен, живут ли вообще после таких полетов в стену на подобной скорости.

***

Не знаю, сколько прошло времени, прежде,чем я ощутил что-то, кроме осознания своих мыслей. Я ощутил свое тело, лежавшее в горизонтальном положении, больше никаких ощущений. Попытки пошевелить хотя бы пальцами не приводили ни к чему. Такое чувство, что я пытался управлять несуществующей конечностью. Или словно мне подшили чужую руку, забыв пришить двигательные волокна нервов, пришив лишь часть чувствительных.

Вскоре я стал слышать голоса снаружи от себя, но редко. Иногда кто-то что-то говорил, но разобрать текст не удавалось, в принципе, из-за размытости слов, словно мне мешал белый шум на фоне этих голосов. Но потом начал проскакивать смысл, отдельно сказанных слов. Правда, связать их в какую-либо мысль не удавалось из-за слишком отрывочной информации. Сами голоса я не мог опознать, хотя они были совершенно разные. Что это, последствия вылета моей памяти или временная проблема при пробуждении? Будем ждать.

Изменения начались внезапно. В один момент мне словно ватные затычки из ушей убрали и мир стал таким громким и полным богатых звуков, что меня слегка помутило и я даже не мог уловить смысл всей звучащей какофонии, но чуть позже я привык и начал определять речь людей.

Ко мне заходила мадам Помфри, ее я смог узнать по голосу, хотя это странно. Потом я, наконец, опознал Сириуса Блэка, благодарившего Помфри. Мне даже показалось, что я расслышал кого-то, кто говорил с акцентом где-то недалеко, но разобрать смысла слов я не смог из-за расстояния. Но сильнее всего я ощущал присутствие лишь одного человека.

Еще с момента моего первого осознания где-то рядом постоянно роились смутно ощутимые чужие эмоции. Сначала я не замечал их, но со временем они стали четче и совсем игнорировать их стало физически невозможно, так что я принял их, ощутив, как свои собственные…

В тот момент что-то произошло и вокруг меня развилась бурная деятельность. Луна… Моя Луна всегда была рядом и даже редко покидала комнату, договорившись с Кикимером, чтобы он приносил ей еду прямо сюда. Я даже ощутил, когда моей руки коснулась ее мягкая ладонь, слегка сжав мои пальцы, словно донося до меня, что она здесь, пытаясь дать понять, что меня ждут, что я нужен…

— Я думаю, что сейчас ты меня можешь услышать, Гарри, поэтому скажу тебе: вернись, вернись к нам, ты нужен нам… мне, — голос девушки был таким слабым, словно у нее уходили все силы, чтобы сказать это. Параллельно я прислушался к эмоциям — тоска, печаль и просто океан трагической нежности плескался по нашей связи.

Так хотелось подать голос, сказать, что вот он я, здесь, слышу тебя, пусть тебе станет легче, пусть ты вновь улыбнешься, или даже рассмеешься своим мягким, словно птичье пение, смехом… Я пытался дотянуться до нашей связи, выражая свою вселенскую признательность за то, что она рядом со мной, ждет меня… выражая тепло уюта, которое мне приносит ее общество, словно посиделки в кресле у камина вечером…

Девушка немного встрепенулась, явно ощутив мой посыл, и тут же фон канала изменился, наполнившись исходящими волнами радости, затаенной надежды… Я почувствовал, как мою щеку обдало ее теплым дыханием, а потом легкое прикосновение губ и тонну смущения… Я полностью потерялся в волнах тепла и радости. Единственное, чего мне хотелось, это открыть глаза, чтобы вновь взглянуть в такие спокойные голубые глаза, понять, что передо мной все та же Луна Лавгуд, которая стала для меня сначала той точкой в этом мире, что никогда не меняется, а значит, еще есть надежда, что все станет нормально и никуда не исчезнет, а позже она стала той, кто не дала мне утонуть в своем страхе, дав шанс на жизнь… она мое все.

***

Проснулся я тяжело, подняв чугунные веки, которые так и норовили вновь закрыться, но я приложил все усилия, чтобы этого не допустить. Попытавшись шевельнуть шеей, я глухо прохрипел, так как пересохшая глотка не позволяла издать стон боли. Кто-то рядом дернулся и уже через секунду надо мной появилось лицо человека, что я так мечтал увидеть вновь.

— Сейчас я подам тебе воду, Гарри, только не шевелись, у тебя тяжелая травма позвоночника и сильно пострадала голова, — в ответ я мог лишь попытаться улыбнуться уголками высохших губ, но не сильно-то преуспел, так что лишь устало моргнул, силясь вновь разлепить веки. Вскоре мне в рот с ложечки заливали воду понемногу и горло стало приходить в норму, насколько это возможно было в моей ситуации.