Н. Сергей О - Royal Crisis

Сегодня я буду переписываться с Гермионой. Чем она так важна для меня? Среди всего этого болота с инбридинговыми змеями только она и, пожалуй, Лу́на, не предавали каноничного Гарричку. Только Дамблдор сумел и Гермионе жизнь сломать, выдав её за воплощение быдлячества, предательства и ублюдочности. Небось, галлонами вливал амортенцию, а потом обливиэйтил. Я устраню эту опасность физически! Скольким людям сломал жизнь этот ублюдок? Сколько людей не смогли защититься, потому что в Хоге их учили, как засмеять боггарта и сломать пальцы водяным, вместо Бомбарды и Авады? Да этот ублюдок половину века убивал образование в целой стране! Какая мразь, в конце концов, наложила запрет на колдовство несовершеннолетних? Ты заплатишь, тварь. Тебя долго будут валять в дерьме — так, что оно станет твоей кожей. А потом толпа будет пинать тебя ногами и плевать на тебя — и ведь за дело. А после этого я лично задушу тебя твоими же кишками.

— Авада Кедавра! — О да! Из палочки вырвался слабенький зелёный лучик и попал в «грудину» манекена. Это что получается — всё так просто? От осознания этого факта я от души рассмеялся. Сложное заклятие темной магии, да-да, конечно.

— Авада Кедавра! — ничего. А ведь ненависть к ВСУСу уже спала: её заглушила радость от того, что «страшнейшее» заклинание этого мира, местный «Калашникофф», у меня получилось. Хорошо это или плохо? В небольшом количестве фанфиков Авада Кедавра была «показателем силы» волшебника — мол, применять его могли только сильные мэйджик-юзеры. Ага, ага! Чем же тогда были вооружены все «бесчисленные полчища Волдеморта» — аж все триста человек? Ей же самой, Авадой. Опытным путём установлено, что сверхнормального количества силы вовсе не нужно — достаточно ненависти и желания убить.

С другой стороны, для применения нужно особое, подготовленное состояние сознания. Если меня застанут врасплох, то Авада не выйдет — придётся пользоваться другими заклинаниями, попутно проводя «накачку», чтобы её использовать. Да и моей слабенькой Авадой можно только волнистого попугайчика упокоить. Мне предстоят тренировки. Возможно, получится заменить ненависть состоянием холодной, но разрушительной ярости.

В это время карман со связным листом Гермионы потеплел, и я отправился в любимую комнату — гостиную. Пока на пергаменте проступали буквы первого предложения, в моей голове успел побывать целый рой мыслей.

Какие у меня к ней чувства? Пока что, очевидно, почти никаких. Маленькая девочка, которая ещё не совершила ничего из того, за что она мне понравилась. И, благодаря моей помощи, никогда, наверное, не совершит. Я ведь не ВСУС, чтобы ставить детей в смертельные опасности и смотреть, что выйдет. Говорить ей буду только правду — иначе не получается. Обращаться буду, как со взрослой — уже первый курс показал, что она более взрослая, чем старая тупая с-с-сука Мак-Гонагалл. Только нужно медленно, методично избавить её от незаслуженного доверия к учителям. В Хоге что ни учитель — так псих, фанатик, садист, обманщик и террорист. Каждому нужно зелёнкой лоб помазать.

— Здравствуйте, сэр, меня зовут Гермиона Грейнджер. Папа сказал, что вы его коллега, и можете много рассказать о волшебном мире. Ещё они передали мне от вас две книги по окклюменции, сэр. Спасибо!

— Здравствуй, Гермиона. Можешь называть меня мистер Эванс. Ты уже начала читать книги по окклюменции?

— Конечно, мистер Эванс. Я прочитала их в тот же день! Есть ли у вас ещё книги, которых нет у Флориша и Блоттса?

— Конечно, Гермиона. У меня таких книг хватит на целый книжный магазин. Только хочу тебя предупредить — мало прочитать книги по окклюменции. Нужно ежедневно выполнять упражнения их них: видишь ли, среди магов встречаются легилименты. Они беззастенчиво читают чужие мысли, не придерживаясь норм морали. Ты ведь не хочешь, чтобы кто-то узнал все твои мысли, просто находясь рядом? — поверит ли?

— Нет, сэр.

— Кроме того, от занятий окклюменцией у тебя улучшится память и мышление. Ты будешь лучше учиться, быстрее читать книги. Это ведь стоит того? — после такой наживки, я надеюсь, она серьёзно возьмётся за окклюменцию.

— Да, мистер Эванс. А что вы говорили насчёт целого книжного магазина?

— Я передам тебе книги о традициях магического общества. Помни, что современное магическое общество полно сословных предрассудков и мыслями ещё находится в пятнадцатом-шестнадцатом веках. Обычные люди для них — «бесполезные, тупые, глупые магглы», хотя люди давно превзошли магов по развитию. Они не любят магглорождённых, называя их «грязнокровками». При этом они обосновывают свою ненависть вовсе не банальной завистью, которая имеет место, а различными расовыми теориями, как Гитлер.