Радзивилл Ежи - Всадники черных лун

— Что такое Банк Империал?

— Структура, распоряжающаяся денежными операциями Империи на всех обитаемых планетах.

" Ага, это как наши менялы! Это ж как в портах, на базарах, — сидят, денежки крутят, небось и в рост под проценты одалживают. И тоже имеют, говорят, свою гильдию..." — осенило юношу. Он кивнул:

— Банкоматы? Да ты сядь на подлокотник кресла. Мне не нравится, что ты надо мной нависаешь.

— Да, мой господин, — сказала, устраиваясь поудобнее на мягком валике, Линда, — Да, все банкоматы принадлежат Имперскому Банку. Позволь мне перебирать твои волосы, мой господин.

— Перебирай. Ты сказала "на всех обитаемых планетах". А на Террис?

— Не знаю. Может быть, это знает Наташа, мой господин?

Демоны переругивались на совершенно непонятную Рику тему, не забывая подливать водку в быстро пустеющие стаканы. Рик погладил грудь Линды:

— Хорошо, рабыня. Я хочу отправить тебя за покупками. Ты должна купить то, о чем я спрашивал тебя по дороге сюда. Это — мне. А себе ты купишь красивый, прочный ошейник и блестящую цепочку, на которой я буду тебя водить с собой, если ты будешь меня слушаться. Тебе нравится эта идея?

— О, да! — страстно прошептала она, — Мой господин!

— И смени это платье. Оно неудобно. Оно тебе не идет, — брезгливо сказал Рик, — Ты что-то хотела спросить?

— Но Наташа...

Рик ущипнул ее за грудь:

— Тебе хочется видеть, как я буду дрессировать твою любовницу?

— Еще как хочется, мой господин, — хихикнула она. Рик благосклонно кивнул, понюхал воздух.

— Да, твоя сучка снова течет, мой господин, — созналась Линда, — Господин знает, как она его хочет.

— Одень платье и ступай за покупками, — сказал Рик, — Только сначала найди Наташу — и прикажи ей прийти сюда. Не страдай, без тебя не начну.

— Да возьми ты то же самое христианство, — ораторствовал, поправляя съезжающий набок венок, расплескивая вино, Дэвид, — Эти бляхи только на словах хотят свободы, понимаешь? "Прости и помилуй РАБА твоего", Эн Ди! Да сколько уж раз получали они свободу — и что?! Тут же начинали тосковать по запаху трусов Хозяина и его плетке! Один на сотню — еще чего, может, и стоит. А остальные девяносто девять? На цепь!

— Так, — негромко сказал Звероглазый, и Дэвид осекся. Эн Ди нехорошо усмехнулся.

— Механик, ты мне тут митинги не устраивай. Не Первомай. И не День независимости.

В наступившей тишине чересчур громко прозвучал вопрос Рика оправляющей платье Линде:

— Да, а сколько тебе на это нужно, рабыня? Учти, мне еще Наташу сторговать...

— Нисколько ей не надо, — ухватился за перемену темы Дэвид, — Вот еще, Рикушка наш в моем доме, понимаешь, на свои небогатые что-то покупать станет! Катюшенька!

Возле Дэвида замерцал серебристый дырчатый силуэт. Демон расчувствовался:

— Во, по первому зову! Одна ты меня понимаешь, Катюша!

Совершенно трезво сказал:

— Дай девочке радиевую кредитную карту.

Статуя забренчала, пошевелилась:

— Размер кредита?

— Триллион имперских. На карманные расходы Рикушке, — Дэв шмыгнул носом и пьяно сказал, — Люблю подлеца! А герцог-то молодец, проникся сам, понимаешь, сам вопрос решил.

— Давай выпьем, барончик, — усмехнулся Эн Ди, — Судьба тебе такая. Рабовладелец ты наш.

— Подтверди, Дэви, — протянула статуя маленький овал мерцающего света. Дэв с размаху припечатал к нему большой палец. Взял стакан, приподнял и опять трезвым, властным тоном сказал Линде:

— Только не врать и не воровать. Не то мы с тобой вот что сделаем, девочка, — слегка сжал пальцы — и стекло начало плавиться. Водка, каким-то чудом не проливающаяся из треснувшего, белеющего, размягчающегося стекла, закипела и испарилась. Остатки стакана исчезли. Опустил руку, одернул себя:

— Да что я все о грустном! Иди сюда, забери кредитную карточку. Скажи, девочка, не жалеешь ли, что тебя так по свински продали? А?

— Нет, не жалею, — сказала Линда, пряча в карман платья мерцающий овал, — Спасибо вам, босс.

— Ну иди, — отмахнулся Дэвид, — Благодарности твои мне еще разбирать!

— Вот так-то, милый мой оператор — император. Вот так-то, Андрюшенька, — сказал он, мрачно ковыряя пальцем в огромном блюде черной икры, — Дали пару раз по морде девчонке, потом — трусы нюхать, а она еще и спасибает. Мерзость какая, эх-х! То есть тьфу... Маньки! Музыки давай, мать вашу! Биг-мак-Бетховена!

Наступила тишина, потом оркестр снова что-то заиграл. Дэвид повесил нос:

— Машины уж на что лучше. Без подлости, все по честному — ты к ней всей душой, и она, ласточка моя, голубушка, тогда уж ни за что не подведет! Да, Катюш, машинка моя?