Анатолий Агарков - Как я стал Богом

Прошёл час, прошёл другой. Ветер выл, метель мела, мотор рычал, прорываясь сквозь заносы. И вот...

— А чёрт!.. — выругался Колянов, когда его автомобиль впоролся в снежный бархан и не пробил его, задрожал на месте, истошно вереща мотором. — Всё, приехали.

С трудом открыл дверь и вывалился из машины. Пропал в темноте и снежных вихрях. Вернулся запорошенный, без стеснения ругался матом:

— Вперёд не пробиться. Будем возвращаться.

— Может толкнуть? — предложил я

— Сначала откопаемся.

Бывший майор выключил мотор и выбрался наружу. Вернулся, чертыхаясь пуще прежнего.

— Иди, толкай, внучок, попробуем.

С раскачки мы выцарапали машину из сугроба. Развернулись. Поехали обратно.

Метель набила снегу во все щели моей одежды. Теперь он таял, и мне было противно. Я злился на пургу, на Колянова, на своё безрассудное согласие покататься.

Испортилось настроение и у бывшего разведчика.

— Слышь, как тебя, платить думаешь?

— Люба, Любой меня зовут.

— Да мне плевать. Ты платить думаешь?

— А как я домой доберусь? У меня нет больше денег.

— Ты дурку-то не гони — мне твои гроши не нужны. Дашь мне и моему приятеля. А хошь, мы тебя вдвоём оттянем — студентки, знаю, любят это.

— Вон деревня, высадите меня. Я отдам вам деньги на автобус.

— Ты в ликбезе своём в уши дуй.

Колянов резко затормозил — я чуть не врезался в лобовое стекло — выключил мотор. Похлопал дверцами и оказался на заднем сиденье рядом с девушкой.

— Чего ломаешься, дурёха? Обычное бабье дело — тебе понравится.

— Отпустите меня, — плакала девушка. — Я в милицию заявлю. Вас найдут.

— Я тебе щас шею сверну — повякай ещё.

Он навалился, девушка визжала, пуговицы её верхней одежды трещали, отлетая. Я не мог больше молчать.

— Слышь, ты, полковник недоделанный, отпусти девушку.

— Повякай у меня, внучок, я и тебе башку заверну.

Я знал, на что способен майор ГРУ, оперативник, но оставаться безучастным больше не мог. Выскочил из машины, открыл заднюю дверь, сбил с его головы "жириновку", схватил за волосы. Ударил ребром ладони — метил под ухо в сонную артерию, да, видимо, не попал.

Он обернулся ко мне, зарычал:

— Урррою, сучонок!

Ударил его в лоб коротким и сильным ударом, тем страшным ударом, от которого с костным треском лопаются кирпичи. Показалось, хрустнули шейные позвонки. Майор тут же отключился, выбросил ноги из машины. Девушка выскочила на ту сторону, стояла в распахнутом пальто, без шапочки. Роскошные волосы трепал ветер. Она плакала, зажимая рот кулаком. Меня она тоже боялась и пятилась.

— Не бойтесь, — сказал. — Мы не приятели.

— Чемодан... чемодан в багажнике.

Рванул крышку багажника — оторвал какую-то жестянку. Со второй попытки замок багажника сломался. Подхватил чемодан.

— Бежим.

С дороги сбежали, а полем шли, утопая по колено в снегу. Темневшая вдали деревня приближалась, вырисовывались контуры домов. Где-то распечатали шампанское, потом другую бутылку. Я оглянулся. У брошенной машины чиркнули зажигалкой, и тут же хлопнула очередная пробка.

— Ложись!

Толкнул девушку в снег и сам упал рядом.

— Вы что?

— Он стреляет.

Лежать смысла тоже не было — подойдёт и прищёлкнет в упор. Поднялся и помог девушке.

— Идите впереди.

Закинул чемодан за спину — хоть какая-то защита. На дороге заверещал мотор. Кажется, уехал. Вот и деревня.

Мы постучали в ближайшую избу. Сначала в калитку ворот — тишина, не слышно и собаки. Перепрыгнул в палисадник, забарабанил в оконный переплёт. Зажёгся свет. Из-за белой занавески выплыло старческое лицо, прилепилось к стеклу, мигая подслеповатыми глазами. Я приблизил своё, махая рукой — выйди, мол, бабуля.

Тем временем, из-за ворот крикнули:

— Хто тама?

— Дедушка, впустите, пожалуйста, — попросила моя спутница. — У нас машина на дороге застряла. Замерзаем.

Отворилась калитка ворот. Бородатый, крепкий дедок, стягивая одной рукой накинутый тулупчик на груди, другую прикладывал ко лбу, будто козырёк в солнечную погоду.

— Чья ты, дочка?

Я выпрыгнул из палисадника, протянул руку:

— Здравствуйте.

— Да ты не одна.... Проходите оба.

Старик проигнорировал мою руку, отступил от калитки, пропуская. На крыльце:

— Отряхивайтесь здесь, старуха страсть как не любит, когда снег в избу.

Но хозяйка оказалась приветливой и участливой старушкой.

— Святы-божи, в какую непогодь вас застигло.

Она помогла моей спутнице раздеться, разуться. Пощупала её ступни в чёрных колготках.