Причина этого отношения имела глубокие экономические корни - промышленное производство Европы, имперских метрополий, было настолько эффективно, что противостоять ему не могло ничто в мире. Нужны лишь были новые, территориально новые, рынки. Пусть и приобретаемые насилием.
Ну и конечно, позиция науки века XIX. Об отсталых расах писали не только протофашисты Гобино и Чемберлен, но и добрейший Жюль Верн.
А теперь все иное. Производство в Первом мире - в глубоком прошлом. Вещи делаются в ЮВА. А Старая и Новая Европа, за исключением небольшой части населения, занимающейся исследованиями и разработками, живет глобальной торговлей, глобальной организацией хозяйства, иллюзорным миром медиа.
Но вот иллюзорный мир медиа приносит вполне ощутимые деньги - недаром так рьяно торговые представители защищают интеллектуальную собственность Голливуда и граммофонных империй. И эти деньги жизненно важны для современной Британии - смотрите, кто получает рыцарские звания: шуты и атлеты, вместо воинов и навигаторов былого.
И вот тут-то начинается интересное.
«Максим» говорит сам за себя. Если у тебя его нет, ты никак не можешь говорить о равенстве цивилизаций и прочей политкорректности. Никому не могло в позапрошлом столетии прийти в голову говорить о равноценности творчества Шекспира с Теннисоном и детей Берега Слоновой Кости.
Говорят о себе дешевые фабричные ткани, швейные машинки Зингера, телеграфы Морзе…
А вот с интеллектуальной собственностью - сложнее. Чтобы продать песню или кино, нужно уговорить покупателя, что это - здорово.
А для этого нужно покупателя знать. А для этого - создавать в себе его модель.
Думать, как он. Чувствовать, как он.
Смотрите, как продвигают цифровой контент: «Помимо безусловного качества сервиса, легальный рынок предлагает очень существенный момент: самоуважение и достоинство пользователя»! Самоуважение и достоинство - даже у европейцев в XIX веке эти чувства были присущи лишь верхним слоям. Поступок пленного британского унтер-офицера, отказавшегося поклониться в ноги мандарину («У нас в полку это не принято») и казненного, стал темой баллады. А здесь - эти качества предполагаются у массового пользователя.
А дальше - рождается сочувствие. Богословие ХХ века большое внимание уделило сочувствию Творца своим слабым созданиям. (Карл Барт, «Послание к Римлянам», «Церковная догматика»; Пауль Тиллих, «Мужество быть», «Систематическое богословие».) Барта и Тиллиха внимательно читали артисты 60-х, те, кто получил подлинно массовую аудиторию, из рабочих подростков став миллионерами. Сегодня важен потребитель, даже если это маленький человек. Его желания, его беды. Не почему-то, но из экономического императива. Маленький человек даже Третьего мира ценен. Как потребитель.
И вот технологически передовое государство Израиль, ближневосточный форпост иудеохристианской технологической цивилизации, с неплохими вооруженными силами оказалось в тупике.
Отвечая своей большей мощью на падающие на города полукустарные НУРы, ЦАХАЛ неизбежно убивает и калечит больше жертв на территориях оппонентов. А сочувствие ко всем одинаково. Не так, как во времена восстания сипаев, когда европейцы сочувствовали британцам, сидевшим в Черной Яме, и радовались уничтожению индусов из пушек.
И каждая жертва - известна. Сетевые социальные и информационные структуры. Падающая до ноля стоимость и взлетающая до световой скорость транзакции.
Поэтому в информационном пространстве и сформировался образ маленького Израиля как кровожадного империалиста. А образ такой в наше время, когда надо не захватывать силой потребителя вместе с колониями, но убалтывать его, улещая, - крайне невыгоден. Что мы и видим.
Наивность террористских бомб?
Итак - лобовые решения (упреждающим ударом добить террористскую гадину и всех ее сторонников в логове) не сработают. Моральные ограничения, накладываемые постиндустриальной цивилизацией (именно ей, ее способами извлечения денег, а не смутным «моральным прогрессом») на своих представителей.
Надо играть сложную игру. Необходимо определять цели террористов (в этом «бизнесе» - немалые деньги!), формировать целевые функции. Строить матрицы игры. Синтезировать и оптимизировать алгоритмы, при которых цена игры для террористов, их спонсоров, пособников и укрывателей станет невыносимо высокой. Реализовывать это на практике.
Должны ли эти алгоритмы, порожденные ими стратегия и тактика обсуждаться публично?
Читать дальше