Журнал Компьютерра - Журнал «Компьютерра» №29 от 16 августа 2005 года

Пока высоколобые с высоты своего полета роняли слезы, оплакивая очередной конец искусства, люди попроще, между прочим, тоже по-своему страдавшие от давления культурной среды, вдруг обнаружили, что постмодернизм - это очень удобно. По форме. А суть можно проигнорировать, вернее модернизировать, приведя в соответствие с текущими нуждами, - в этом, собственно, и состоит суть пост-постмодернизма.

Оказалось, что для того, чтобы «быть в материале», вовсе необязательно прокачивать эрудицию: любой толстенный томище может быть преобразован в набор из максимум двух-трех емких, но компактных символов, после чего исходный материал становится отработанным. Если логотипом постмодернизма могла бы стать бройлерная курица, то материальное воплощение идеи пост-постмодернизма - бульонный кубик.

Чтобы понять постмодерновую вещицу, требуется хорошее знание оригинала(ов), для адекватного же восприятия пост-постмодернового искусства порой необходимо на время забыть все, что вы знаете по теме предмета. Более того, человек, ознакомившийся-таки с известным произведением и пытающийся использовать какие-либо цитаты, помимо общеупотребительных, рискует остаться непонятым. Анна Каренина изменила мужу и бросилась под поезд - этого достаточно. Кого волнует, была она брюнеткой или блондинкой?..

Если в эпоху постмодернизма начитанный юноша признавался в любви своей начитанной девушке словами «как сказала бы Лилиан Хеллман, я люблю тебя безумно», - поскольку, во-первых, был хорошо знаком с творчеством супруги Дэшила Хэммета, во-вторых, знал, что девушка по части американской драматургии подкована не хуже него, а в-третьих, был уверен в неспособности подобрать для выражения собственных чувств слова точнее и лучше, - то в эпоху пост-постмодернизма оказавшийся в аналогичной ситуации молодой человек заявляет «я отношусь к тебе как персонаж Лилиан Хеллман» (или даже «я тебя лилихеллмлю»); при этом ни сам он, ни предмет его страсти и знать не знают, кто такая эта Лилиан Хеллман и чем она знаменита, что никоим образом не мешает их взаимопониманию. Между прочим, сам я не смотрел ни одного спектакля по пьесе Лилиан Хеллман, но именно это имя использовал в своем примере Сергей Голубицкий (ссылаясь, в свою очередь, на Умберто Эко), так что… как видите, я тоже действую в духе пост-постмодернизма.

Таким образом, пост-постмодернизм компенсирует тотальную высказанность всеобщей глухотой. Казалось бы, ну вот и замечательно, наконец-то каждый получил способ самовыражения по потребностям, с интеллигентским же самоуничижением сами боги бороться бессильны… не тут-то было! Кризис перевоспроизводства культурных ценностей породил в нашем столь же гипотетическом, сколь и влюбленном юноше новый комплекс: теперь его смущает не избитость фраз, но банальность выражаемых ими чувств и мыслей.

Ну и с чего бы ему стесняться-то? Ведь для того и цитируют великих, чтобы, зацепившись за их авторитет, подчеркнуть значимость собственных переживаний. Да, но только при условии, что канал связи между вами и классиком максимально прям: традиционно в роли такового канала выступает собственно классическое произведение. Если же о вокальном мастерстве Паваротти вы судите исключительно по пению Рабиновича… в таком случае вопрос о надежности посредника становится очень и очень серьезным. Производитель бульонных кубиков, формирующий у массового потребителя представление о вкусе вареной курицы - пока что не более чем очевидный гротеск[Эх, жаль, нельзя стравить автора с изобретателем бульонных кубиков Юлиусом Магги (царство ему небесное). Он бы нашел что возразить. - Прим. ред.]; но тот, кто в эпоху пост-постмодернизма контролирует процесс производства «культурных выжимок» (ведь должен же их кто-то производить!), получает почти безграничную власть над культурной средой. The medium is the message.

Так называемые «серьезные» авторы безнадежно упустили инициативу. Кто же, в таком случае, ее захватил? Тот, кому она была действительно нужна. А теперь, как водится у постмодернистов, цитата: «Реклама и спонсорство всегда были замешены на использовании образного ряда для создания ассоциативной связи товаров с позитивными культурными или социальными событиями. Брэндинг же образца 90-х годов замечателен тем, что все более стремится вывести эти ассоциации из разряда предметно-изобразительных средств и сделать их переживаемой, проживаемой реальностью» (Наоми Кляйн, «No Logo. Люди против брэндов»). Иными словами, когда кроссовки ассоциируются со свободой, уверенность в своих силах - с дезодорантом, а хороший вкус - с сотовым телефоном, это только цветочки. Заветная ягодка брэндинга - добиться того, чтобы свобода ассоциировалась с кроссовками; в идеале - до такой степени, чтобы в учебниках истории вместо национально-освободительной обозначилась национально-кроссовочная борьба. Что для этого нужно? Пост-постмодернизм плюс полная масс-медизация всего мира.