Компьютерра - Журнал «Компьютерра» № 35 от 26 сентября 2006 года

Освещение в макросъемке — задача творческая. Здорово, когда у вас есть кольцевая вспышка или вы можете использовать несколько источников света. Стоит попробовать и такие давно известные приемы, как съемка на темном фоне или в проходящем свете (при этом, разумеется, нужно учитывать особенности объективов, их угол обзора и неизбежные искажения). Однако только этим возможности оригинального освещения не ограничиваются. Попробуйте сфотографировать монету или наперсток в скользящем свете, при разном направлении светового пучка, затем в рассеянном свете, наконец — при смешанном или даже цветном (хорошо смотрятся сочетания красного и синего или желтого и зеленого) освещении. В итоге вы получите абсолютно разные фотографии — будто имеете дело с различными объектами съемки. Есть своя прелесть и в фотографировании прозрачных объектов, вроде линеек или кусочков цветного стекла, ювелирных изделий. Очень интересные результаты дает съемка на поверхности компакт— или DVD-диска; поляризованый свет, освещая объект съемки, порождает причудливые радужные изображения.

Специальные гибкие точечные осветители (продающиеся в магазинах для радилюбителей), узконаправленные фонарики, лампы-подсветки для микроскопов с регулируемым характером пучка, светодиодные фонарики и многие другие источники света находят самые удивительные применения в творческой макрофотографии.

Автор: Козловский Евгений

Вы не поверите (я и сам-то верю с трудом), — но я еще застал патефон. Не в музее, не на чердаке на даче, не на барахолке, — а у нас дома, действующий, в сущности — единственный тогда источник музыки. Представьте себе специальные чемоданчики под пластинки. «Евгений Онегин», уместившийся пластинках на двадцати пяти, занимал ровно один такой… Правда, жили мы тогда в ссылке, глубоко в Сибири, триста верст на север от Красноярска, но жизнь, тем не менее, была реальная, единственная из тогда возможных.

Позже, году, кажется, в пятьдесят четвертом, «вечную» ссылку сняли, и мы переехали заметно ближе к Европе, в деревеньку в сорока километрах от Омска (города еще и тогда были моему отцу, польско-японскому шпиону и участнику антисоветского военного заговора, запрещены), — и тут у нас дома появились первые долгоиграющие пластинки и устройство для их проигрывания — электрофон «Тайга». Теперь «Евгений Онегин» помещался уже всего на трех пластинках! Правда, пока что — моно, да и электрофон никаких других форматов знать не знал.

Еще пару лет спустя мы переехали аж в Омск! «Тайгу» сменило что-то питерское, стереофоническое, в двух чемоданчиках, кажется — «Нева». В одном чемоданчике был собственно электрофон, другой же разнимался на две части, представляющие собою… колонки.

Но прогресс не стоял на месте, да и страсть к познанию мира брала свое, — и мною овладела мечта о… радиоле! То есть чтоб и радио, по которому можно было поймать передачи о джазе Виллис Канновер («Голос Америки»), и стереопроигрыватель. Главную мечту моих тогдашних друзей, радиолу «Симфония» — с огромными колонками и автоудержанием волны (верньерчик настройки при этом крутился туда-сюда как бы сам собой), я, увы, не потянул, но и чуть более простая «Ригонда» доставляла немало радости. Правда, гулы «резиновой» передачи от моторчика на диск были в тихих местах музыки слышны сильнее, чем сама музыка, а отечественные долгоиграющие пластинки, особенно Ташкентского завода, — то и дело вызывали проскакивание туповатой иголки.

Но тут уже подошла пора магнитофонов, и высшим их проявлением стало следующее технологическое чудо: магнитола. Составляющая «радио» каким-то образом исчезла из названия (но так часто бывает: как в случае ничего не значащего, словно «ому» из слова «каждому», окончания bus, перешедшего из omnibus — «каждому» — в автобусы и троллейбусы), однако само радио никуда не делось. Слово стало обозначать радио с магнитофоном в одном флаконе.

С магнитолами, не очень, возможно, нужными и удобными в быту, но весьма подходящими для автомобилей, я дожил буквально до нынешних дней: все еще вожу с собой три джазовые кассетки, приобретенные долларов по двадцать с лишним за штуку (лицензия!) в США в 1998 году, где для одинокого путешествия по западным штатам мне дали напрокат автомобиль, снабженный магнитолой. Мою автомагнитолу производства Sony (а Sony, по моим многолетним наблюдениям, в нижне-среднем потребительском пуле делает весьма приятные вещи, — правда, заставляет доплачивать когда 25, а когда и все 50 процентов за марку), точнее — ее «морду», управляющую панельку, — у меня крали уже раза четыре, и все четыре раза я восстанавливал ее в Митино (у тех же, вероятно, ребяток, которые и крали), иногда поневоле меняя модели, но на близкие. Такое постоянство и нежелание вслед, например, Голубицкому и Леонову приобрести тот же сравнительно недорогой JVC с гнездом линейного входа на «морде» и приводом для компакт-дисков объяснялось двумя вещами: наличием чуть ли не исключительно у Sony приклеиваемого к рулевой колонке джойстика, с которого управление магнитолой, после недели практики, представляется чуть ли не единственно возможным вариантом (дистанционные пультики и в подметки не годятся: они вечно теряются и на них, управляя прослушиванием, приходится, как правило, смотреть), и наличие сониевского же CD-чейнджера на десяток дисков. Однодисковые варианты мне годились мало: в любой, даже не особо длинной, к Оставнову в гости, скажем, в Тверь, — поездке держать где-то на заднем сидении горку дисков и то и дело их менять — занятие неудобное и скучное. А когда едешь в Питер или в Крым — тут и чейнджера не хватает.