Поклонники нелинейного письма в литературе доказывают, что оно существовало всегда. Уже Библия содержит одну и ту же историю жизни Иисуса Христа, с небольшими вариациями рассказанную четырьмя апостолами. В той же Библии выработана сложная система параллельных мест, с помощью которой ее можно читать не от первой до последней страницы, а перелистывая в определенном порядке. Похожим образом все нормальные люди читают словари: не подряд, а время от времени открывая интересующую их статью и по ссылкам изучая связанные с ней понятия. Однако, строго говоря, и Библию, и любой словарь составители выкраивали из более ранних «линейных» текстов. Только в ХХ веке писатели стали целенаправленно ломать традиционное письмо.
Изобретателями гипертекста, как ни странно, считают себя и технари, и гуманитарии. Истина, как всегда, где-то рядом. В период с 1940-х по 1990-е годы гипертекст параллельно развивался и в программировании, и в литературе, пока в конце ХХ века эти течения не слились воедино.
Наконец компьютерный и литературный гипертексты слились воедино. В 1990 году будущий классик гиперлитературы Майкл Джойс выпустил на пяти дискетах первый в мире компьютерный гиперроман «Полдень» («Afternoon»). Роман состоит из 539 условных страниц и 951 связки. В одном из его вариантов главный герой начинает день с ужасного подозрения: в аварию, которую он видел несколькими часами раньше, кажется, попала его бывшая жена. После Майкла Джойса многие авторы писали гипертексты специально для чтения с экрана. Другие просили программистов перевести на электронные носители нелинейные тексты, написанные в докомпьютерную эру.
Только издав «Хазарский словарь» на CD, Милорад Павич с радостью узнал от компьютерщиков, что его роман можно читать 2,5 миллионами способов! К Павичу приклеился ярлык «первый писатель XXI века». А сам пожилой классик понял, что мышление файлами — как раз для него, и очень полюбил на досуге играть в компьютерные игры со своей супругой, литературным критиком Ясминой Михайлович. Но этим успехи гипертекста не ограничились.
Во всех этих литературных фокусах виноват, как ни странно, атеизм ХХ века. Фридрих Ницше еще в 1883 году, не обольщаясь насчет религиозности современников, отрезал: «Бог умер». В тон ему Ролан Барт в 1968 году написал знаменитое эссе «Смерть автора», предсказывая, что писателей не всегда будут обожествлять. И действительно, в насквозь христианском Средневековье никто бы не осмелился считать художника «творцом» собственного мира: и иконы, и житиях святых создавались по установленному канону. Отступления от него и гениальные находки не то что не поощрялись, а преследовались.
В 1995 году появился самый разветвленный российский гипертекстовый «РОМАН» (сейчас выложен на сайте www.cs.ut.ee/~roman_l/hyperfiction/htroman.html). Тогда в Рунете еще было плохо с русскими буквами, поэтому зачин, написанный литературоведом Романом Лейбовым (лектором знаменитого Тартуского университета), выглядел так: «Molodoj chelovek poliubil devushku i napisal ej pis’mo ob etom, no pobojalsa otpravit’ po pochte, i poshel k nej v dom nochju brosit’ v pochtovyi yaschik. Jashchik byl na pervom etazhe, a na ploshchadke vyshe ta devushka stojala i celovalas’ s drugim chelovekom…»
В течение года около трехсот авторов — обычных пользователей Интернета — добавляли свои фрагменты и сюжетные линии к «РОМАНУ». Потом в компьютере Лейбова что-то сломалось, к тому же роман стал таким запутанным, что его стало почти невозможно читать, и проект остановили. Но главное, чего добился Лейбов — каждый смог стать писателем.
Однако постепенно ситуация изменилась. Начиная с эпохи Возрождения, художник начинает выступать в роли демиурга, творца собственных миров. В последнее время автору позволяется еще больше: читать мысли героев, знать их судьбы…
Энтузиасты гипертекста считают, что в истории словесности было всего три великих события: возникновение алфавита, изобретение печатного станка (низкий поклон Гуттенбергу) и создание гиперссылки (программист Тимоти Бернерс-Ли и не догадывался о своей роли в искусстве). После Гуттенберга книгу стали представлять как часть тиража, состоящего из абсолютно одинаковых экземпляров. Но видели бы вы лица дикарей, которым социолог Маргарет Мид однажды показала две идентичные книги! Принцип тиража показался им страшным, противоестественным колдовством. Наверное, им бы больше понравился тираж последней на сегодняшний день книги Павича «Уникальный роман». Там все по-другому. Писатель создал сто финалов для одной истории, так что под одинаковыми обложками должны быть фактически разные романы. Купив эту книгу себе, почти невозможно купить точно такую же книгу для приятеля. Каждый экземпляр уникален, как жизнь его читателя. Так все было по мысли Павича. А вот как вышло у нас, после перевода на русский язык. Питерское издательство «Азбука» пыталось напечатать этот роман так, как задумано автором, ровно год. Для этого общий тираж надо было разделить на сто маленьких тиражей, что вполне возможно, хотя дорого. Но никто и не обещал, что гипертекст — игрушка из дешевых. Так и не договорившись за год ни с одной типографией, издатели решили сэкономить и загнали все сто финалов под одну обложку. А между тем читать все авторские финалы, согласно послесловию Павича, — это «то же самое, как вместо одной смерти иметь их сто». Если верить сербскому мистику и предсказателю, разрушителю структуры текстов и книг, в России нет ни одного читателя его последнего романа. Они все погибли.
Читать дальше