Но вернёмся к Валентину Распутину.
Угрожающие политические обвинения Главлита в адрес автора “Прощания с Матёрой” ЦК, по сути, проигнорировал. Повесть просто упоминается через запятую в небольшом перечне материалов “НС”, вызывающих серьёзную критику общественности в литературной и общеполитической печати.
Думаю, этому есть и ещё одно, мало кому известное конкретное объяснение. Шуму вокруг “Матёры” предшествовала не менее громкая возня вокруг повести “Живи и помни”. Помню (а я в те годы работал инструктором Отдела культуры ЦК), как в зале заседаний нового здания ЦК на Старой площади перед руководителями центральных СМИ с очередным установочным докладом выступал секретарь ЦК Михаил Васильевич Зимянин. Жёсткий и хлёсткий был тот доклад! Многим в который раз досталось на орехи за политическую рыхлость и мягкотелость публикаций, за недостаток наступательности в борьбе с буржуазной идеологией и т. д. В общем, всё привычно, всё как обычно. И вдруг в канву доклада вплелись новые, чисто творческие, идейно-художественные мотивы. Докладчик огласил свою прямо-таки разгромную развёрнутую оценку повести В. Распутина “Живи и помни”, только что напечатанной в “Нашем современнике”.
“Апология дезертирства!”; “Надуманные, нереальные сюжетные ходы!”; “Он призывает нас жалеть, вместо того чтобы ненавидеть!” Докладчик свирепствовал, а участники совещания — матёрые журналисты, всякое слыхавшие на своём веку, удивлённо переглядывались: во даёт Мих-Вас! До литературы добрался!
Прошло совсем немного времени, и всё вдруг волшебным образом изменилось. В Иркутск полетела телеграмма с приглашением на беседу в ЦК. Затем в газетах появились более чем благожелательные рецензии о “размазанной” Зимяниным повести, а вскорости было объявлено о присуждении В. Г. Распутину Госпремии СССР.
Стало ясно: куратор литературы явно перегнул палку, толкнул “качели” гораздо выше положенной отметки. Столь грубо портить отношения с творческой интеллигенцией не полагалось никому. Не сомневаюсь, что Зимянина одёрнули на самом “Олимпе”. Говорили даже в наших цековских коридорах, что он вынужден был лично извиниться перед Распутиным… Прав, сто раз прав был великий Шолохов, когда сказал одной короткой, как выстрел, фразой о двух высокопоставленных “контролёрах культуры”: “Демичев (тогда — кандидат в члены Политбюро ЦК. — Г. Г.) — пустой, Зимянин — грубо прямолинейный”. Не в бровь, а в глаз!
* * *
Конечно же, “синяки и шишки” от цензуры и ревнителей интернационализма в ЦК доставались не одному только Распутину. Моральными травмами, идеологическими “шрамами” отмечена творческая судьба многих “современниковских” авторов, в том числе будущих Героев Соцтруда Михаила Алексеева, Василия Белова, Юрия Бондарева, а также первого и единственного лауреата Ленинской премии в области публицистики Ивана Васильева.
…Вспоминаю давний разговор с В. Н. Севруком, зам. заведующего Отделом пропаганды ЦК, одним из любимчиков знаменитого “агента влияния” А. Н. Яковлева. “Володя! — спросил я (мы были уже на “ты”). — А почему все записки в ЦК по вопросам культуры направляются от двух отделов? Какое отношение пропаганда имеет к собственно художественному творчеству?” Ответ был коротким и внятным: “Главное, старик, — это следить за политикой в литературе. Эстетика, стили, творческие манеры — это дело самих писателей, их союзов. Но когда вещь напечатана или вышла в эфир — тут без пропаганды не обойтись. Наш долг — бдеть, не позволять идейно-политических шатаний и вольностей”.
И такие, как Севрук, бдели, придираясь к малейшим намёкам на “умиление” прошлым, на “очернительство” советской жизни, к любым попыткам осмыслить вековые национальные традиции. Нет, они не призывали создавать коммунистические легенды и мифы, лакировать и приукрашивать действительность. ЦК и Главлит добивались, чтобы писатели говорили народу правду — но “в её революционном развитии”, правду, проникнутую классовым духом и верностью марксизму-ленинизму… Естественно, конфликт между художниками и охранителями был неизбежен. Важно подчеркнуть, однако, что конфликт этот был, выражаясь по-истматовски, неантагонистическим — ведь писатели-“русаки” в массе своей всегда были горой за советскую власть. И можно только представить, какие зарубки на столь чутких и ранимых сердцах патриотов оставляли грубые, подчас мелочные и неумные придирки и подозрения ретивых цензоров.
Читать дальше
