Компьютерра - Цифровой журнал «Компьютерра» № 3

К оглавлению

Ровно за день до отъезда в Бхарат мы со Светом Моих Очей посмотрели «Аватар». Посмотрели, как полагается: в 3D и на плёнке iMax, правда, не на экране размером с многоэтажный дом, но на достаточно большом, чтобы сопереживать действию на уровне чисто физиологическом — для чего, собственно, вся технология и задумывалась.

Посмотрел «Аватар» и Антонелло, о чем отписался в своем блоге: «Господи! Ну что же это за дерьмо, "Аватар"»!

Следуя прямолинейной манере пожилого моего друга и коллеги по перу, зачну рассказ так же откровенно и в лоб: «"Аватар" — лучшее кино, какое мне доводилось смотреть за последние 10 лет». Лучшее безоговорочно, причём вне всяких традиционных контекстов — монтажа, технологий, сюжета, идеологии, замысла, игры актеров и режиссуры. Иными словами — вне контекстов, вмещающихся в традиционное понятие «кино».

Почему так? Потому что «Аватар» — это рождение новой эры кинематографа: с новым уровнем восприятия, новым звуком и новым изображением. «Аватар» — это водораздел, после которого снимать по-старому будет если не неприлично, то непременно скучно. Невосприятие «Аватара» Антонелло как классическим представителем совковых «мозговнации» тоже легко понять. Лепет про «Андрея Рублева», который, типа, в «2D и черно-белый, но при этом шедевр» — лишь очередная в нескончаемом ряду демонстрация беспомощности советских мозговнации, неспособности их вписаться в реальность цифрового века. То, что мозгинации выдают за «вписывание» — это натужная и поверхностная мимикрия: у них просто нет рецептора для новой реальности. Все они — от первого «шестидесятника» до последнего — остались в далёком прошлом, в любезных их сердцу брежневской кухне, Самиздате, фарцовке и тотальной оторванности от мировой цивилизации, которая, собственно, и определила всю их кухонно-метафорическую эстетику. Эстетика эта основана на суждениях о «трендах мировой культуры» понаслышке, а как же иначе?! Без знания-то полноценного языков, без знания первоисточников (за исключением классиков марксизьма-ленинизьма, разумеется), без внутреннего понимания явлений, которые привыкли воспринимать по чужим описаниям, в лучшем случае — по собственным искаженным впечатлениям, сваренным из недельных турпоездок, проведенных, опять же, в «рыбьем» состоянии («Хау мач воч? Сикс воч! Сач мач? Ту хум хау… МГИМО финишт? Аск!»).

Лично для меня осознание совковой убогости мировосприятия и дилетантства пришло после общения с Ниной Николаевной Берберовой, с которой великодушная судьба свела в конце 80-х годов. Поначалу её прямолинейная оценка казалась оскорбительной: «О, Сергей, вы же ничего здесь в СССР не знаете про настоящую историю!». Помню, спорил до хрипоты, защищая советскую систему образования, приводил в качестве аргумента примеры убожества образования американского, о котором тогда уже знал не понаслышке: полгода читал лекции по социальной мифологии аспирантам (postgraduate students) американских университетов, которые приезжали стажироваться в Москву. Всё впустую: Берберова только слушала и лукаво улыбаясь, подводила итог дискуссии: «Нельзя 70 лет находиться вне контекста мировой цивилизации и культуры, не оказавшись при этом оторванными от неё».

В 1989 году я категорически не согласился. Сегодня, 20 лет спустя, безоговорочно принимаю оценку славной ровесницы века. Для этого приятия даже не требуется оглядка по сторонам: оторванность от мирового контекста ощущаю на личном примере. Тут и сублимированная завороженность перед всяким нарушением закона (мое внутреннее приятие софтверного пиратства), и политическое варварство (удовольствие от космического жлобства идеи «замачивания в сортире»), и общая нетерпимость и безаппеляционность стиля всего, что исходит из-под моего пера. Венец нашей внеконтекстуальности: оппозиционная ментальность. Стоит только встретить кого-то или что-то чужое, как сразу проводится водораздел отличий, подчёркивается наша обособленность, непохожесть, инакость. Со всех сторон раздается крик: мы иные, мы другие, мы вне контекста. И — самое главное! — нам это нравится.

Предполагать, что Антонелло не понял «Аватар», наивно. Всё дед понял. Понял и… позавидовал! Вот и всё объяснение бравурно отрицательной реакции. Позавидовал, что поезд ушёл. В другие детали вдаваться не буду, дабы не обижать старичонку. Разговор про «примитив идеи», про Джона Смита и Покахонтас — всё это для провинциальных барышень закваса БАМ'73. В 2010 такой разговор не то, что не проканает или рассмешит, а выведет из себя. До степени: «Сколупнись, старпёр, на обочину, не заслоняй тусклой тенью звездные дали!».:)