К оглавлению
Кафедра Ваннаха: Инопланетяне от и до
Ваннах Михаил
Опубликовано25 октября 2010 года
Тема внеземного разума для ИТ-отрасли еще важней, чем тема нечисти. Здесь и контент — такой же удобосмотримый, но с некоторым оттенком наукообразности, который современный массовый человек, взращенный современным массовым образованием, вполне может спутать с наукой. Здесь и влияние на новые технологии непосредственно. Читателям «Компьютерры» со стажем излишне напоминать, что пионерским проектом в области распределенных вычислений был SETI@home - Search for Extra-Terrestrial Intelligence at Home, надомный поиск маленьких зелененьких человечков, к которому склонны многие сограждане, предпочитающие проводить время не за компьютером, а за столом, где в дни изобилия появляется даже закуска.
Хотя самые удачные с точки зрения кассового успеха образцы кинофантастики — истории не о науке, а о волшебстве. Вот «Звездные войны» — их действие происходит не в мире, описываемом наукой или монотеистической религией, а в мире магии (присутствует Сила), причем магии манихейского образца (Сила делится на Светлую и Темную). Инопланетяне из этого киношедевра ничуть не более научны чем песьеглавцы античных мудрецов. Впрочем, научность и просто логика для кассового успеха не нужны! (Хотя косвенный вклад Лукаса в развитие компьютерной визуализации весьма заметен.)
Что о внеземном разуме говорят ученые? Отбросим галантного де Фонтенеля с его простодушной Маркизой — «Разговоры о множестве миров господина Фонтенеля парижской академии наук секретаря» скорее проходят по ведомству умозрительного любомудрия, как и вольтеровский «Микромегас». Начнем обзор с ученых века пара и электричества. Итак — Уоллес. Нет, не тот сыролюбивый пластилиновый изобретатель, которого, в компании с псом-книгочеем, услужливо подсовывает поисковик. Речь идет об Альфреде Расселе Уоллесе (1823-1913), британском путешественнике и натуралисте. Он исследовал Амазонию и Малайский архипелаг, им прочерчена «линия Уоллеса», разделяющая фауны Австралии и Азии, им описан «эффект Уоллеса». Заразившись в малайских странствиях малярией, — в те времена частенько смертельной, выкашивавшей солдат и офицеров полков Британской империи почище позже изобретенных пулеметов, — Уоллес в промежутках между приступами стал размышлять над идеями старого доброго Мальтуса. Над тем, что выживают лишь самые приспособленные (а отнюдь не лучшие, как полагал Ламарк).
Размышления эти вылились в самостоятельный по отношению к идеям Дарвина вариант теории естественного отбора. Запись ее Уоллес тут же отослал в Англию Дарвину, где его идеи были высоко оценены, а термины — включены в «Происхождение видов...». Уоллесу же суждено будет ввести в научный оборот термин «дарвинизм». Ну и, — увидев своими глазами всепожирающий зеленый ад джунглей и сельвы, он будет ехидно критиковать ламаркизм, рассматривающий эволюцию природы как накопление положительных свойств, движение от хорошего к лучшему.
Но в пантеоне науки Уоллес хоть и почитаем, роль его по сравнению с Дарвином более скромна. Дело — в деталях его научной биографии. Альфреду Расселу Уоллесу суждено было усомниться в том, что естественного отбора достаточно для появления такого явления природы как человек. Ученые современники Уоллеса рассуждали об отсталых и передовых расах (не только предшественники нацистов Гобино и Чемберлен — эти суждения вы найдете и у Жюля Верна). А Уоллес то знал, что мозг дикаря ничем не уступает мозгу оксфордского профессора. И было непонятно, откуда этот мозг взялся. Окружающая среда не загружает его задачами, стимулирующими такое развитие. И вот тут-то Уоллес попался в ловушку спиритуализма; не зная, как объяснить наблюдаемый парадокс с точки зрения естественных наук, предположил что некая внебиологическая сила способствовала появлению людей из обезьян. (Речь идет именно о спиритуализме, далеком не только от науки, но и от теологии того времени — трансцендентный, потусторонний Творец не может действовать так неаккуратно, чтобы его работа могла быть однозначно идентифицирована методами естественных наук — такими как наблюдения Уоллеса.) Подобные предположения крайне неблагоприятно сказываются на научной репутации. Вот и пришлось маститому ученому заниматься странными вещами. Отрицать переселение душ, бороться за равноправие женщин... И в числе этих странных дел было обсуждение вопроса о жизни на Марсе.
Читать дальше
