- взрыва испугались потому, что никто не знал, сколько ядерного топлива ещё осталось в реакторе и не может ли состояться второй взрыв;
- второго взрыва испугались, потому что в 30-ти метрах прямо под реактором «обнаружилась» не сплошная скальная порода (как должно было быть по техдокументации), а недокументированная подземная река, на которой построили реактор в результате халатного отношения ко всем вопросам.
- собственно чернобыльский реактор взорвался потому, что находился, по сути, в опытной эксплуатации и имел недокументированные особенности поведения, в пределах которых вёл себя непредсказуемо — вследствие чего и бабахнул.
Таким образом, причиной аварии в Чернобыле явились халатность и безалаберность на всех уровнях, то есть недостатки политической системы тех лет (слишком престарелое политбюро запустило контроль над страной).
Фукусима:
- японский реактор представляет собой оболочку из стали в шахте, внутри которой вода, и урановые стержни в ней;
- реактор не имеет недокументированных особенностей (когда давят на стоп-кран, а реактор понимает это как «полный вперёд»);
- даже если он взорвётся, графитовой пыли не будет — только пар и газ;
- вылетевшие частицы топлива окажутся крупными и при самом худшем сценарии осядут на специальной площадке «отчуждения» вокруг АЭС (где быстро охладятся и будут представлять угрозу только для уборки как высокорадиоактивные объекты. Взорваться или распространиться дальше они уже не смогут, являясь слишком мелкими для критической массы и слишком плотно сваренными после остывания расплава, чтобы их смыло водой);
- сам же реактор (превратившись в «какодемона» — радиационно крайне высокоактивную расплавленную лепёшку с плутониево-урановыми вкраплениями) провалится в аварийную шахту сброса, где в наихудшем случае наберёт критическую массу и (опять же в худшем случае) рванёт, выпустив в атмосферу так называемого «джинна»: радиоактивное облако, которое просто улетит в океан (слегка испортив воздух по пути следования).
В то же время понятно, что даже та [морская] вода, которой сейчас охлаждают японские реакторы, способна вызвать экологические изменения в ближайшей зоне побережья вокруг реакторов. К сожалению, в новостях не сообщается, куда они потом девают эту радиоактивную воду с примесью борной кислоты (цикл замкнутый, или какое-то её количество стравливают в океан), а я уже слишком далёк от этой тематики, чтобы быть в курсе непосредственных событий.
...В конечном итоге, любая авария на любом атомном реакторе приводит всего лишь к одному результату: распространению радиоактивных веществ на некоей плоскости вокруг. Даже если они полетели вверх, всё равно в итоге окажутся на земле. Главный вопрос — где, ведь даже если все аккуратно убрали, то просто перенесли в другую точку (и это самый предпочтительный вариант; лучше только вышвырнуть в космос).
Таким образом, можно ввести очень простую классификацию последствий ЛЮБЫХ аварии на атомных реакторах (независимо от их типа), состоящую всего из двух оценок — «вниз» и «вверх» — по пятибалльной шкале.
В этой системе чернобыльский реактор имел максимальные пять баллов «вверх» (что и привело к загрязнению огромной территории после того, как всё осело), тогда как «вниз» у него было по сути, только внутри территории здания АЭС.
Японские реакторы дадут примерно максимум два балла «вверх» и три «вниз» (четыре, если утечёт в океан), пролившись небольшим (но очень сильно радиоактивным) количеством отходов на собственной площадке.
К оглавлению
Голубятня: Психологический Unterschätzung
Сергей Голубицкий
Опубликовано20 марта 2011 года
О концепции Unterschätzung – «сознательного прибеднения» – я писал много-много раз в самых разнообразных контекстах. Разумеется, неспроста: просто мне лично очень импонирует эта «stanza», жизненная позиция. Запало в душу ещё со школьной скамьи. Образ Грушницкого помните? Весь такой из себя рафинированный и крутой, а вот ходил в солдатской шинели. Лермонтов, конечно, над Грушницким злорадно насмехался (как этим вообще любил сильно по жизни заниматься Лермонтов), заслуженно упрекая своего антигероя в отсутствии внутреннего содержания. Эдакая пустота, прикрытая снаружи ещё и солдатской шинелью. Умора. Но я не верю в дым без огня, поэтому почти не сомневаюсь, что Михаил Юрьевич, великий русский поэт, ещё немножечко и шил, то есть писал образ Грушницкого с самого себя.
Читать дальше
