Коллектив Авторов: Цифровой журнал «Компьютерра» № 130

И не говорите, что выбор приоритетов, управляющих нашим поведением, осуществляет разум. Иногда (к сожалению, редко) он оказывается причастен к такому выбору. Чаще ему достается иная роль — обеспечивать реализацию приоритета, выбранного непонятным для него образом. Пример? Да сколько угодно.

...У меня перед глазами — выразительный пример: супружеская пара моих друзей. Вместе уже два десятка лет. Успешно прошли вместе через тяжелейшие испытания. Подходят друг другу во всех отношениях. Наверняка-таки любят друг друга. Увы, они непрерывно ссорятся. И не потому, что между ними — непреодолимые противоречия. Непрекращающиеся их конфликты разгораются по накатанному сценарию. Один (одна) говорит другому какую-то неприятную, колкую или обвиняющую фразу. Оснований для этого более чем достаточно: к этому толкает вся их многолетняя история ссор. Другая (другой) отвечает на эту колкую фразу своей, агрессивной или обиженной, но в общем-то вполне обоснованной с учётом предыдущей реплики. Ответ оказывается лишь в малой мере направленным на эскалацию конфликта, но для попадания в ловушку этого достаточно. Первый (или первая, неважно, они в этом отношении — вполне «одна сатана») чувствует незаслуженную обиду и делает следующий ход в словесной перепалке, ещё в какой-то мере поднимая градус конфликта. Так они собачатся до того, пока не разбегаются по своим делам. Боль, нанесённая ссорой, такова, что часто подталкивает обоих к действиям назло друг другу. Переживание незаслуженной обиды или реакция на новые болезненные уколы другой стороны приводят к тому, что к следующей попытке заговорить друг с другом каждый из них имеет солидный счёт, чтобы опять продолжать боевые действия...

Важная ремарка. Оба — достойные уважения люди с высоким интеллектом; каждый — хороший специалист, успешный в своей области работы. Когда на них обрушивались какие-то внешние удары, они действовали вместе, доказывая, что действительно любят друг друга и способны на самоотверженные поступки. Когда я обращаю их внимание на тот патологический сценарий, который раз за разом приводит к их ссорам, они вполне соглашаются со мной — и тут же продолжают действовать по привычной схеме.

Что управляет их поведением? Не разум. Умом они понимают, что застарелые обиды мешают им реализовывать свои действительные интересы. Не инстинкты. Типичных инстинктов у них нет, а инстинктивные мотивации, подталкивающие их отвечать на агрессивный выпад агрессией, есть у всех. Предыдущие срабатывания этих мотиваций отточили стереотипы спора. Такие мотивации и такие стереотипы есть почти у каждого из нас, но не все мы попадаемся в их ловушку. А где принимается решение, продолжать спор или сменить пластинку?

Около года назад меня осенило, чем являются управляющие нашим поведением стратегии. Стратегии — это иерархии приоритетов. Фактически осознаваемая или неосознаваемая смена относительной важности приоритетов в результате повышения какой-то мотивации является сменой стратегии, управляющей нашим поведением. Но... Кто или что их меняет?

Разум? Нет. Сознание? Нет. Инстинкты? Нет. Ангел-хранитель? Нет. Демон-искуситель? Нет. Господь Бог? Тоже нет. Так что же?

У меня есть ответ. Ответ на заданный вопрос — всего одно слово, всем хорошо знакомое и известное. Не хочу употреблять его в самом конце колонки, поскольку объяснением-то оно всё равно не является. Важно не название, которым мы наградили то, что осуществляет такой выбор, а правила, по которым этот выбор делается. Может, как-нибудь в другой раз...

К оглавлению

Опубликовано20 июля 2012 года

На протяжении столетий наука выбирала для межнационального общения разные языки. Латынь, французский, теперь английский, точнее, тот его диалект, который в фильме «Горячие головы» элегантно назван «americanese». Наличие общего языка, бесспорно, удобно. При этом знать его досконально вовсе не обязательно: витиеватой грамматики в научных текстах нет, да и требования к словарному запасу весьма умеренные. Конечно, когда пишешь статью в журнал Королевского астрономического общества, приходится использовать всякие «centre» и «millimetre». К счастью, во многих редакторах можно включить словарь британского английского и, написав текст, исправить в нём случайно затесавшиеся «neighbor» и «behavior» на «neighbour» и «behaviour».

В остальном от читателя (и автора) английских научных текстов требуется, главным образом, знакомство с терминологией. И с этим не возникает проблем: университетский курс иностранного языка для физиков в значительной степени нацелен именно на знакомство с иноязычными терминами.