Коллектив Авторов: Цифровой журнал «Компьютерра» № 136

Можно вспомнить и о заигрывании с мистицизмом Луначарского, ставшего в ленинском правительстве наркомом просвещения (!). Можно...

Но хватит. Ясно, что ни образование, ни просвещение, ни окружение не являются гарантией того, что человек будет воспринимать мир исключительно рационально. Сапиенсы-то мы сапиенсы, но обмануть нас ничего не стоит. Вернее, как раз стоит — для нас. Обманули — и мы опять без копейки. Прошедшие в университетах курс политэкономии, несём заработанные тяжким трудом денежки в заведение, обещающее семьдесят процентов прибыли в месяц, считая, что: а) это возможно экономически и б) что это заведение придерживается строгих нравственных принципов, исключающих обман и мошенничество. Или кандидат, или даже доктор медицинских наук, для профилактики всяческих болезней за немалые деньги покупает инновационную разработку отечественных ученых, аппарат «Панамацельс». Виноваты СМИ, дающие рекламу шарлатанским средствам? Возможно. Отчасти. Но если эту рекламу убрать и только, появится версия: власть-де не хочет, чтобы народ жил долго, богато и счастливо, поэтому и запретила «Панамацельс», акционерное общество «ТриЭм» и настойку боярышника в полуторалитровых баклажках.

Мне думается, что причина веры в сверхъестественное, вернее сказать — в непознанное, есть открытость человеческого мышления. Сделать мышление закрытым, консервативным? Но и научный, и социальный и все прочие прогрессы существуют благодаря открытости мышления. Понять действие всех приборов и аппаратов, окружающих нас, вряд ли возможно. Это и ума требует незаурядного, и времени. Разобраться, как функционирует компьютер, не может большинство. То есть сказать сотню-другую слов о процессоре, ОЗУ и прочих составных частях марк... то есть компьютера, не трудно, но вот отчего и почему все это работает — вряд ли. То ж и с медикаментами. Думаете, назначая вам препарат, участковый врач точно знает, какие биохимические процессы запускаются в организме? Да этого вообще может никто не знать, даже производители препарата, вспомним случай с талидомидом. Так, в общих чертах... подавляет, стимулирует, выводит, укрепляет, способствует... И потому речь идёт уже не о знании, а о вере. Апеллируем к мнению авторитетов: академик такой-то считает, что арбидол... что вступление в ВТО... что битва на Курской дуге...

И ведь необъяснимого на самом деле немало. Каждый сталкивался в своей жизни с необъяснимым. А не сталкивался, так столкнётся. Да вот хоть на днях, в субботу, двадцать пятого августа... Сижу я за столом, собираю материалы ну и в ленту новостей поглядываю. Появляется новость из города Тольятти: в передвижном цирке гепард во время представления прыгнул на зрителей и нанёс травмы двум девочкам, семи и одиннадцати лет.

Затем другая новость: в Кёльнском зоопарке из клетки сбежал тигр, пробрался в помещение и загрыз сотрудницу.

Два случая в один день? Странно. Но вскоре появляется ещё одно сообщение: пума попыталась проникнуть в казино в американском городе Рино, штат Невада.

Вот и думай: случайность? Или произошло нечто, активизирующее агрессию представителей семейства кошачьих? Вспышка на солнце, луч со спутника инопланетян, пробуждение Ктулху?

Возвращаясь к спиритам и медиумам: помимо явного шарлатанства, наблюдались и явления, до сих пор необъяснённые. Например, феномен автоматического письма. Сидит человек, ни о чём не думает, даже дремлет, а рука сама собой пишет, пишет, пишет... Причём пишет тексты довольно связные, порой даже получается вполне литературное произведение, пригодное для печати. С появлением пишущей машинки в процесс вовлекаются обе руки, и продуктивность автоматического письма возрастает. Вот как описывает данный феномен Олдос Хаксли в шестой главе романа «Жёлтый Кром» — от имени писателя Барбекю-Смита (цитирую с сокращениями):

"Я писал мою первую небольшую книгу. Дошёл до середины второй главы и основательно застрял на ней. Безмерно уставший, я написал за последний час всего лишь сотню слов и не мог выжать из себя больше ничего. Я сидел, кусая кончик ручки и глядя на электрическую лампу, которая висела над моим столом — как раз передо мной, но несколько выше. Вы когда-нибудь подолгу смотрели пристально на яркий свет? Так себя можно загипнотизировать. Именно это произошло со мной. Я оказался в состоянии гипноза. Потерял сознание. Придя в себя, я увидел, что уже далеко за полночь и что я написал четыре тысячи слов. Четыре тысячи! Я сначала испугался. Мне казалось это неестественным; я подумал, что это как-то не совсем правильно, я бы сказал, не совсем честно — создавать литературное сочинение в бессознательном состоянии. Кроме того, я боялся, что, возможно, написал чепуху. Но это было превосходно. Всего лишь несколько ошибок в правописании и описок, таких, какие обычно бывают при механическом письме. Но стиль, идея — всё самое главное — было превосходно. После этого случая вдохновение нисходило на меня постоянно".