Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 165

К оглавлению

Опубликовано19 марта 2013

Когда в середине десятых годов девятнадцатого века будущий (тогда ещё) ректор Эдинбургского университета Дэвид Брюстер придумал свой калейдоскоп, он вряд ли думал, что это станет чуть ли не самым знаменитым его изобретением. Калейдоскоп вообще был побочным продуктом его исследований поляризации света, и Брюстер едва ли мог предвидеть, с каким восторгом его игрушку встретит Европа, и особенно Россия.

Устройство калейдоскопа относительно простое: тубус с окуляром на одном торце и просвечивающей стенкой (матовым стеклом) на другом, рядом с ним расположено ещё одно прозрачное стекло, и между ними цветная засыпка — кусочки цветного стекла, бисер и/или что-то подобное; также внутри тубуса располагаются три или более продольных зеркала, расположенные под углом друг к другу.

Не просто цветные стекляшки столь радуют глаз, но идеальная математическая их выверенность — строгая геометричность узоров, которую обеспечивают зеркала. И практически полное отсутствие повторений: если стекляшек будет даже всего-то два десятка, степень случайности окажется слишком велика, а жизнь любого человека — слишком коротка, чтобы он дважды мог увидеть один и тот же узор.

Узоры калейдоскопа — это как раз таки пример так называемого «генеративного арта», понятия, плотно ассоциируемого сегодня с алгоритмами и компьютерными технологиями, хоть это и не вполне верно; под такого рода искусством подразумевается создание каких-либо эстетически привлекательных образов с минимальным участием человека, а то и без его участия вовсе. Условным художником тут оказываются Алгоритм и Случайность.

Во второй половине восемнадцатого века (во времена Моцарта) в Западной Европе распространилась салонная забава под названием Musikalisches Würfelspiel— музыкальная игра в кости. Суть игры состояла в том, чтобы составлять готовое музыкальное произведение из заранее заготовленных музыкальных фраз, последовательность которых определялась метанием костей (или, в более поздних вариантах, выбором случайного числа).

В 1792 году Николаус Симрок, берлинский музыкальный издатель, выпускавший, в частности, ноты произведений Моцарта (к тому времени уже почившего в бозе), выпустил «свою» версию такой игры. Она позволяла составить (собственно, «сочинить») 11 16вальсов, разных и в то же самое время весьма сходных между собой.

Авторство игры приписывали Моцарту, однако достоверно подтвердить это или опровергнуть никому не удалось.

Компьютерная версия такой игры, позволяющая составлять бесчисленное количество менуэтов, доступна здесь. На выходе получается MIDI-файл.

Переносимся в настоящее время: знаменитый музыкальный экспериментатор Брайан Ино в сентябре прошлого года выпустил приложение для iPad под названием Scapes, смысл которого состоит в том, чтобы формировать и воспроизводить звуковые ландшафты, так или иначе ассоциируемые с визуальными образами. Пользователю предлагается довольно обширный набор графических образов (геометрических фигур и фонов), и при появлении на экране каждого из них начинается воспроизведение связанной с ним последовательности звуков, записанных лично Брайаном Ино. В результате, просто перемещая по экрану все эти геометрические фигуры, пользователь формирует и видоизменяет, когда надо, «звуковой ландшафт». Получается музыка, которая почти что «сама себя сочиняет», с минимальным участием пользователя. И что поразительно, слушать её подолгу не надоедает (а вот для того, чтобы отсекать лишние разговоры в офисе, такой музыкальный фон в наушниках подходит как нельзя лучше).

Брайан Ино сам говорил, что долго мечтал о чём-то подобном ещё в 1960-е годы: ему было интересно частично терять контроль над музыкой. «Как композитору, мне было интересно создать систему или процесс, которые «будут сочинять музыку за тебя», тебе бы только оставалось задавать какие-то начальные условия, которые система преобразует и сама создаст нечто, чего ты не мог предвидеть», — отметилИно.

По большому счёту, Ино и является одним из ключевых популяризаторов понятия «генеративная музыка», хотя до него экспериментами в этой области занимались такие корифеи, как Терри Рили, Стив Райх и Филип Гласс.