Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 186

В интервью Slate Сигурдур Тордарсон заявил: «Взлом исландских правительственных инфраструктур был первым заданием, которое WikiLeaks дало хакерской группе LulzSec». Разумеется, WikiLeaks категорически отрицает, что когда-либо уполномочивал «Сигги» вести переговоры с хакерами, тем более — давать им задания, которые автоматически превращали WikiLeaks в сообщников международной криминальной организации.

(Продолжение — в завтрашнем посте.)

К оглавлению

Опубликовано18 августа 2013

Железнодорожное сообщение между Санкт-Петербургом и Москвой намеревались установить и раньше, но эксперты в области внутренних дел настойчиво отговаривали государя. Мол, люди станут без особой нужды ездить туда, ездить сюда, отчего наступит брожение умов и ослабление устоев.

И действительно: одно дело — обмениваться мнениями путем взаимной переписки, другое — с глазу на глаз. В дожелезнодорожную эру письмо между столицами шло 3–4 дня зимой и 5–6 — летом; следовательно, обмен репликами — минимум неделя. При этом все помнили как о черных кабинетах, так и об инициативном почтмейстере Шпекине — и писали более о том, что Иван Кириллович очень потолстел и всё играет на скрыпке. А при личной встрече можно договориться до самых интересных уголков нашей необъятной родины — Нерчинска, к примеру. Или Туруханского края. Или крепости Грозной. Но дилижансом из Петербурга в Москву ехать и долго, и дорого — пять дней и девяносто пять рублей. Железная дорога впятеро сокращала и время в пути, и расходы — и это первым классом. Третьим же, классом разночинцев, удавалось добраться ещё дешевле, за семь рублей. Как тут не поехать?

И ездили. Уже в первый год трафик между столицами шёл на сотни тысяч, затем — на миллионы, а к революции перевалило за десять миллионов в год. И график роста перевозки людей напоминает очертаниями график забастовок в империи. Не один в один, но сходство несомненно.

Получается, правы были сановники, советовавшие годить с прогрессом и всеми силами бороться за оседлый образ жизни.

Вернёмся в девятнадцатый век. Пушкин из Петербурга отправился в Кишинёв, из Кишинёва — в Одессу, затем — в Михайловское, опять в Петербург… Душа его желала простора: он просил дозволения уехать в Европу, а нет — так хоть в Китай, но единственный раз пересек границу империи вместе с армией, путешествуя в Арзрум, за что и получил выговор от государя. Гоголь ездил дольше и дальше: Германия, Италия, Святая земля. У Гончарова кругосветное путешествие сорвалось, но всё-таки он побывал у берегов Японии. Однако это — люди особенные. Склонные к перемене мест. А безымянный крепостной мужик сидел в деревне Троекурово, редко-редко выбираясь на уездную ярмарку. То ж и вольный мещанин: куда ему ехать, зачем? Да и на какие деньги?

Но вот железная дорога добралась и до глубинки — и наше благонравие стало постепенно сдуваться. В Воронеже, невиданное дело, рабочие начали бастовать! И не только в Воронеже. Но самодержавие всё строило и строило железные дороги, эти артерии революции, благодаря которым агитаторы проникали в самую гущу бедноты. Это вам не хождение в народ на своих двоих. Приехал, поговорил с нужными людьми, замутил чистый питательный бульон патриархальной жизни, а завтра он за сотни вёрст, поди сыщи его.

Профессор Попов изобрел радио, а технический прогресс — общедоступные газеты, но это — полупроводники идеи, потому что мнение идёт преимущественно в одну сторону, от антенны к голове, а назад, от головы обывателя к антенне — в гомеопатической дозе.

После окончания гражданской войны обмен идеями достиг новых вершин: страна бурлила, перемещение людей из глубинки в столицы (да что в столицы, в Кремль!) приняло невиданный ранее размах. Коминтерн предоставил возможность личного обмена идеями в мировом масштабе. Возникли массы крестьянских и пролетарских писателей, ученых, артистов, музыкантов, полководцев. О политиках и говорить нечего: фельдшер становится наркомом машиностроения, и в результате темпы промышленного роста ошеломляют сторонних наблюдателей. То же и в других наркоматах.

Политически неблагонадежные слои населения вывозят в места, от железнодорожной сети далекие: на Колыму, в Магадан и им подобные. Чтобы не распространяли то, что распространять не требуется. В приговоре «десять лет без права переписки» важен не столько срок, сколько — «без переписки». Информационный карантин.