Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 205

Такой мажорный финал публикации, на мой взгляд, объясняется влюблённостью Алека Луна в российскую цивилизацию — эмоцией, которую доводилось наблюдать несчётное число раз в словах и делах иностранцев (в первую очередь американцев), связавших свою судьбу с нашей страной. К великому сожалению, оптимистичный взгляд в будущее Алека Луна испортил всё дело, поскольку увёл читателей Slate от истины ничуть не меньше, чем шаблонные реверансы в адрес коррупции и олигархов.

Проблема (вернее даже — трагедия) Сколкова, на мой взгляд, никак не связана ни с коррупцией, ни с мантрой Верки Сердючки («Всё будет хорошо»). С коррупцией, как справедливо замечает Алек Лун, в Сколкове дела обстоят даже лучше, чем в любом другом государственном и окологосударственном российском начинании нашего времени. Сколковский Гиперкуб летом.

Беда Сколкова — в изначальной бессмысленности проекта , которую невозможно преодолеть ни контролем распределения средств, ни привлечением лучших умов MIT к управлению научно-образовательными проектами (Сколковский институт науки и технологий), ни миллионами долларов инвестиций, обещанных Cisco, IBM, Intel, Microsoft, Nokia и прочими грандами коммерческого освоения высоких технологий.

Для того чтобы понять эту изначальную бессмысленность, лучше всего даже не апеллировать к зачатию Сколкова из волевого импульса, обеспеченного любовью бывшего президента Дмитрия Медведева к ИТ и гаджетам, а сравнить российский проект с тем, с чем его постоянно пытаются сравнивать на уровне метафоры, — с Кремниевой долиной. Причём сравнить, не размениваясь на мелочи, а концептуально, на самом высоком уровне обобщения.

Как родилась Кремниевая долина? Третий по величине (после Нью-Йорка и Вашингтона) американский технологический центр появился на свет из корыстного желания коммерческих компаний, специализирующихся в области высоких технологий, снизить свои расходы. Банальное такое и очень здоровое желание. Hewlett-Packard, Eastman Kodak, General Electric, Shokley Semicondactor, Lockheed, а позже и IBM, Intel, Xerox, Cisco, Adobe, AMD, Oracle, Google и Yahoo хотели, чтобы их ключевые структуры территориально находились там, где уже были раньше главные поставщики идей и в конечном итоге гаранты коммерческого успеха высокотехнологичного бизнеса — маститые учёные и их талантливые студенты и аспиранты. То есть бизнес решил разместиться там, где было средоточие научной мысли.

Одним из эпицентров такой мысли в Америке была Калифорния, и у же — предместья Сан-Франциско, потому что рядом находились Стэнфордский университет (60 км от Сан-Франциско, в Пало-Альто), Калифорнийский университет (130 км от Сан-Франциско, в Санта-Крузе), Санта-Кларский университет в (72 км от Сан-Франциско) и Университет штата в Сан-Хосе (77 км от Сан-Франциско).

Концентрация университетской энергии, согласитесь, потрясающая, хотя и не уникальная. В Соединённых Штатах можно навскидку назвать ещё с полдюжины аналогичных мест. Почему же тогда выбор корпоративной Америки пал именно на Кремниевую долину? Вторая причина столь же банальна и разумна, как и первая: роскошный климат! Чудесное средиземноморское тепло, близость океана, восхитительная растительность, солнце чуть ли не круглый год над головой. Это место, где людям хорошо жить, где понравится жить любому вменяемому человеку, которому предложат здесь трудоустройство.

Вот, собственно говоря, и вся «тайна» появления самого знаменитого американского технологического центра. Изначально продукция компаний, размещённых в Кремниевой долине, целиком и полностью делалась на заказ государства. В основном это были полупроводники; затем, когда они качественно подешевели в конце 60-х годов, началась эпоха венчурных инвестиций и массового потребления высокотехнологичной продукции.

Посмотрим теперь на Сколково. Если бы в основе этого проекта лежала здоровая логика, аналогичная Кремниевой долине, на которую российскому аналогу так хочется быть похожим, то технологический центр нужно было бы открывать в месте уже существующей концентрации научной мысли и университетских центров. Первое, что приходит в голову, — Новосибирск, Томск, Санкт-Петербург, Обнинск. Нет, не открыли ни там, ни там, ни там, а — посреди земельных угодий Романа Абрамовича (Алек Лун не был бы американским журналистом, если бы не помянул площадку для гольфа «любимого олигарха Путина», прилегающую вплотную к территории будущего научграда. Я уж не говорю о том, что выбор места должен был хоть как-то учитывать простую человеческую слабость — желание жить в приятных природных условиях. Где-нибудь под Сочи было бы в самый раз. Но никак не под Москвой, где 300 дней в году холодно, а солнце постоянно скрыто непробиваемой толщей облаков. Кому захочется жить и работать в таком кошмаре?!