Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 212

Лично для меня всех этих «неожиданных совпадений» достаточно, чтобы поверить в тесные родственные связи биткойна и пиастра ЛГБТ (равно как и в близость «криптовалюты» к кольцу Саурона!). В свою очередь, читателей-скептиков приглашаю ознакомиться с блестящим теоретическим (с позиций экономической науки) обоснованием гипотезы о биткойне как креатуре Центробанков, которое далаИзабелла Каминская в своём блоге на портале клуба Financial Times Alphaville. За барышней я давно слежу с восхищением (см. мой пост в НДС « Цивилизованыне формы Исполнительного Приказа №6102»), поэтому за качество её аргументов отвечаю.

К оглавлению

Опубликовано10 февраля 2014

Экономисты изучают советское общество по статистическим выкладкам, анализируя показатели пятилеток, сведения о заработной плате в той или иной отрасли, а если повезёт, и банковские отчёты. Инженеры рассматривают сквозь призму времени чертежи танков, самолётов и холодильных шкафов — те, которые уцелели. Не инженеры уцелели, а чертежи: я с печалью узнал, что документация по производству советских самолётов второй мировой войны зачастую утеряна. Педагоги сравнивают школьные программы и учебники тридцать девятого года и года две тысячи четырнадцатого. А мне интересно читать написанное тогда — и сейчас. Полистать старые газеты и журналы, «Известия», «Комсомольскую Правду», «Технику — молодёжи». И только потом браться за святая святых. За художественную литературу. Поэзию и прозу. Поэзия сегодня, в России две тысячи четырнадцатого года, феномен особый, но вот прозу, прозу можно сравнивать смело. Берёшь роман этого года, берёшь тридцать восьмого. И сравниваешь. Ищешь двенадцать различий. Со стороны простое дело, даже не дело, а забава: лежи себе на диване да переворачивай страницы хоть пальчиком, хоть кнопочкой.

Но — попробуйте сами.

Впрочем, нет таких крепостей, которые не одолел бы настойчивый читатель.

Вслед за книгами о наших современниках, волшебным образом попавших в недавнее прошлое и перекроивших по модным лекалам новую и новейшую историю вместе с политической и экономической географией, перешёл я к романам, созданным в двадцатые и тридцатые годы прошлого столетия. В которых герои тоже всё меняли, но уже не в прошедшем времени, а во времени настоящем. Что, согласитесь, потруднее. Одно дело нашему современнику подсказать товарищу Сталину, что двадцать второго июня ровно в четыре часа будут бомбить Киев (чем сведения о первой неделе войны у обыкновенного гражданина исчерпываются наполовину), совсем другое — сделать то же самое в мае тридцать девятого человеку, не искушённому в пространственно-временных перемещениях. Сама мысль, что можно что-то подсказать Тому, Кто Сидит В Кремле (ТКСВК), просто не приходила в голову авторам, публиковавшимся в тридцатые годы. Вот наоборот — это сколько угодно: мудрые наркомы, которым выпало счастье видеть и слышать ТКСВК, сами кого хочешь предупредят, укажут вероятное направление удара, намекнут, как лучше рыть окопы и в какой цвет следует выкрасить лучший в мире танк. С другой стороны, современный хронобродяга тоже быстро начинает понимать, что мудрые наркомы, тем более ТКСВК, прекрасно знают, что, где и когда, и подключают его, хронобродягу, к важному делу не сколько из нужды, сколько из человеколюбия: пусть почувствует себя полезной единицей.

В этом отношении романы старые ничуть не уступают новейшим произведениям. Уровень владения словом? Не хуже, чем сегодня. Построение сюжета? Тоже не хуже.

Мотивация поведения? Тут у авторов прошлого века явная фора.

В героях положительных всякий пионер или комсомолец должен узнавать себя. Или стараться хоть чем-то походить на них.

То, что герой из двадцать первого века делает поневоле («Поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся — май сорок первого, в карманах ни паспорта, ни денег, вот и пришлось идти к товарищу Берии»), человек тридцать девятого года совершает исключительно по велению натуры. Не может он поступить иначе. Поработать ударно в выходной? С песней! Послушать после смены лекцию о международном положении? Всей бригадой! Выявить вредителя? Вот списочек!

В каждом фантастическом романе той поры писали о каком-нибудь изобретении. На строго научной основе. Никакой мистики; мистика — мишура, ложный след, дурман. Наши изобретения рождаются из материалистического понимания мира, потому они на голову превосходят потуги заграницы. Часто это изобретение двойного назначения. В СССР оно позволяет добиваться стопудовых, нет, двухсотпудовых урожаев. Но враги, украв чертежи у растяпы-изобретателя, приспосабливают молекулярный рекомбинатор для злодейских дел — к примеру, превращая пшеницу в пырей, а овец и коров в упырей, добавляют в масло песок, а в хлеб — гайки, чтобы затруднить жизнь заграничных рабочих и беднейших слоёв крестьянства.