Тим Ву - Главный рубильник. Расцвет и гибель информационных империй от радио до интернета

Имелся ли у Независимых какой-нибудь шанс? Это остается предметом горячих споров. Историк коммуникаций Ричард Джон считает, что они встретили свой конец в больших городах от рук новых отделений Bell. Другие исследователи полагают, что во всем виновато государственное покровительство. Вот традиционный, хотя и часто опровергаемый взгляд на ситуацию: без собственных линий дальней связи Независимые в любом случае были обречены.

Любопытно, что у некоторых они все же наличествовали, хотя никто по отдельности или в какой-либо простой комбинации не мог образовать сеть, сравнимую с AT&T. Попытка создать альтернативную сеть с национальным охватом предпринималась еще в 1899 г. В тот год группа финансистов из Филадельфии, известная как Traction Kings, вступила в союз с другими игроками и образовала Telephone, Telegraph, and Cable Company of America. Она объявила, что ее «главной целью станет расширение и совершенствование дальней телефонной связи по всей стране, а кроме того, снижение тарифов» {84} 84 Теория о том, что Дж. Морган тайно расшатал позиции Traction Kings и Telephone, Telegraph, and Cable Company of America, содержится в Noobar Retheos Danielian, A.T. & T.: The Story of Industrial Conquest (New York: Vanguard Press, 1939), 47. Сам Даниелян опирался на трехтомный материал Федеральной комиссии по связи под названием Telephone Investigation: Special Investigation Docket, Report on Control of Telephone Communication, Control of Independent Companies (1936–37). .

Это были прародители MCI и Sprint — ростки конкуренции в секторе дальней связи. К сожалению, еще до начала бизнеса все спонсоры вдруг вышли из проекта по непонятным причинам. Согласно расследованию Федеральной комиссии по связи, проведенному десятилетия спустя, в 1936 г. на Traction King началось давление со стороны самого Моргана, чьи представления о монополии к тому времени уже сформировались. Как подтверждают выводы комиссии, ни одна конкурирующая сеть дальней связи не могла получить финансирование ни в США, ни за рубежом. Из-за отсутствия возможностей, координации и денег никакой настоящий соперник так и не смог появиться в отрасли вплоть до 1970-х гг. — то есть в течение 60 лет. Вот каким прочным было наследие Дж. Моргана.

Даже если отставить в сторону его влияние, сама по себе стратегия Вейла показывает, что избирательная открытость может быть еще коварнее для предполагаемых конкурентов, чем полностью закрытая система. Если пригласить конкурента на обед, то он не испугается, что сам станет обедом. Здесь прослеживается та же логика, которой следовала Microsoft в 1990-е гг., когда ее операционная система Windows была такой же частично открытой. Как AT&T, Microsoft приглашала своих врагов присоединяться и пользоваться преимуществами открытой платформы. При этом она надеялась, что они не заметят ловушку — или не станут о ней беспокоиться. Потому что, как и в случае с Bell, после заключения сделки с Microsoft пути назад уже не было.

Установка «Одна компания, одна система» открыла взгляд Вейла на концепцию коммуникационной монополии. Однако адвокатам Bell, разумеется, не улыбалась перспектива работать под девизом, который звучал как насмешка над антимонопольным законодательством.

В 1910-х гг. американские законы вроде Акта Шермана, самого широкого законодательного акта, были еще достаточно новыми попытками сдержать тресты, утвердившие свое господство в таких отраслях, как нефть, сталь и железные дороги. Закон запрещал «соглашения, ограничивающие торговлю», и наказывал монополистов, которые попирали его предписания. Администрации Рузвельта и Тафта начали активно использовать силу этого закона в начале 1900-х гг. Ситуация достигла пика в 1909 г., когда Министерство юстиции привлекло к ответственности Standard Oil и Джона Рокфеллера за действия, которые не сильно отличались от кампании Bell против Независимых. Вынесенный вердикт разбил Standard Oil на 35 частей.

За год до этого представители администрации Тафта пришли к AT&T, чтобы начать дело, которое пахло неизбежным расследованием и судебным процессом против компании по поводу концентрации телефонной отрасли. Но с первой встречи судьи и AT&T мы наблюдаем картину, которая появится снова и снова в истории коммуникаций. Государство начало тщательно обдумывать, как лучше поступить: благословить или разрушить власть монополии. Тем самым, по сути, решался вопрос, будет ли отдана отрасль под чей-то контроль. Теодор Вейл оказался верховным жрецом, заручившимся благословением государства на монопольное доминирование.

Угроза, исходившая от Министерства юстиции, едва ли была мнимой. Подобно Bell, кинематографический трест Томаса Эдисона (о котором пойдет речь в другой главе) тоже привлек внимание государства, стал мишенью атаки и был расформирован в 1915 г. Имелись все основания ожидать такой же судьбы для системы Bell. Но как раз в этот момент Вейл применил совершенно неожиданный и оригинальный ход.