Сергей Лекторович - Сначала будет страшно. 7 жизней, которые мне пришлось прожить, чтобы стать настоящим предпринимателем

Мне 5 лет. Звонит бабушка Лиля из Алма-Аты. По лицу мамы вижу, что разговор необычный. Я чувствую тревогу, страх: «Мам, мам, что с бабушкой?»

Она была очень энергичным и жизнерадостным человеком, просто лучилась любовью к людям. В Алма-Ате она владела небольшой парикмахерской, и сама с большим удовольствием работала в ней. В те годы (чего я тогда, конечно, не знал и не понимал) в Казахстане распространились русофобские настроения – к русским (с которыми казахи испокон веков жили по-братски) начали относится, как к понаехавшим.

Ответил отец:

– На бабушкину парикмахерскую ночью был совершен налет. Все сожгли. Пожарные приехали, когда от здания остался только обугленный каркас.

На вопрос, почему и за что, родители ответить не смогли.

Второй эпизод. Мне 9 лет. Мы едем в Казахстан в гости к родителям отца на машине. Местные на иномарке прижимают нас к обочине и затевают разборку: «Убирайтесь отсюда, это не ваша земля!»

Мне 11 лет. Едем в Алма-Ату уже на поезде. Мама сделала замечание проводнику за грязь в вагоне. Я лежал на верхней полке и читал журнал. Как вдруг будто сквозь сон услышал: «Ты мне указывать будешь, русская свинья?»

Я мгновенно, в слепой ярости, бросился с верхней полки на существо, от которого исходили эти звуки, но отец оттащил меня.

Что происходило дальше я долгое время не помнил. Для психики каждого ребенка воспоминания о том, как оскорбляли его родителей, слишком тяжелы, чтобы держать их в сознании.

Лишь спустя много лет отец рассказал мне о том, что после этого он увел проводника в свое купе, убеждал его извиниться, но тот был в неадекватном состоянии. Разговор продолжили с транспортной милицией, вместе с которой они и успокоили дебошира.

Когда я учился в пятом классе, разразилась первая чеченская. Начались теракты. На экранах телевизоров сообщали о взрывах домов, которые происходили то в одном, то в другом городе. «Будьте бдительны!» – звучало со всех сторон. «Обращайте внимание на оставленные сумки. Не подходите к ним. Звоните в милицию».

В те годы я, как и любой мальчишка, мечтал стать героем. С самого детства сильно переживал за свою Родину, страну, народ. И каждый день после школы бродил по ближайшей автостоянке, вычисляя, какие машины стоят на месте неестественно долго. Записывал их номера в блокнотик, чтобы вычислить ту, которая брошена террористами и начинена взрывчаткой.

Вторая чеченская застала меня в 9-м классе.

Я смотрел военные репортажи, сюжеты о зверствах боевиков, читал истории о том, как наших солдат заставляли отречься от веры, а когда те отказывались, расправлялись с особой жестокостью. Кулаки сжимались и белели от ярости, а к горлу подступали слезы бессилия.

Однажды я решил – поеду воевать. Купил камуфляжный костюм, побрился налысо, перекинул наперевес сумку, но по пути в военкомат решил зайти в школу.

«Сергей, это что еще за гитлерюгенд [4] Гитлерю́генд – молодежная организация НСДАП. Членами союза были только юноши, для девушек существовал отдельный Союз немецких девушек. Запрещена в 1945 году в процессе денацификации. ?!» – неприятно удивилась учительница истории, наш классный руководитель. Я ей спокойно так ответил: «Да в Чечне наших солдат вообще-то убивают, при чем тут Гитлер?»

Она промолчала. Я еще не знал, что такое гитлерюгенд, но скоро разобрался.

Поздний вечер. Остановка. Я и две мои знакомые девочки ждем автобус после репетиции. Рядом высокий парень, то ли таджик, то ли узбек. Я подхожу. Специально, по-доброму, улыбаюсь ему, чтобы не спугнуть.

– Нравится в России?

– Очень!

Он поначалу настроен дружелюбно.

– И много вас тут таких?

– Целая общага! Скоро еще родственники приедут.

Драки не было – после первого же удара в челюсть он убежал. Оказалось – за подмогой. Его общежитие было расположено сразу за остановкой.

Вернулись они уже втроем или вчетвером. Бой получился неравным. Через несколько минут я начал задыхаться. Подмоги ждать неоткуда. Пришлось снова включать хитрость. Я отскочил в сторону, резко рванул молнию бомбера и засунул руку внутрь. Резко вытащил руку, сложил вместе два указательных пальца, будто держу пистолет, и кричу: «Всем стоять, стрелять буду!» В темноте они не разобрались, убежали. Я еще зачем-то пробежал за ними с вытянутыми руками до арки их общаги и, когда они скрылись за углом, быстро, еле дыша, вернулся назад. Надо было срочно смываться самим. Вдруг мы увидели машину, которая встала у обочины.