А. Кравцов - Бизнес как экспедиция - Честные истории для героев и волшебниц

Об этом нужно сказать несколько слов.

16 октября 2005 года у меня и еще четырех человек случился новый день рождения (уж не знаю, какой по счету). Мы занимались съемкой точек «Культурной навигации» (что это такое, вы узнаете из книги) примерно в четырехстах километрах севернее Питера. Позади только что осталась деревня Верхние Мандроги — маленькая столица русской кухни, построенная на берегу реки Свирь одним из наших «братьев по разуму» — Сергеем Эдидовичем Гутцайтом.

Было воскресенье, вторая половина дня. И все было в порядке — исправный Land Cruiser, выспавшийся водитель, асфальтированная дорога. В тот год у нас было модно спать в багажнике, раскинув спальник по диагонали. Я сладко дремал, как вдруг джип решил, что он — самолет, и полетел…

Он летел, вращаясь в воздухе, и периодически бился то крышей, то колесами о землю.

Еще толком не проснувшись, я сгруппировался в позе зародыша и крутился внутри багажника, как в центрифуге. Последний удар был самым страшным, и у меня мелькнула мысль, что скорее всего из экипажа в живых остался я один. Я вылез из багажника. Машина дымилась, начали открываться двери, по одному из машины вываливались люди. К нашему общему изумлению все оказались живы и на первый взгляд почти здоровы. Стойки кабины не сложились, потому что крышу прикрывал большой сплошной багажник. Лобовое стекло было выбито, колеса разбортовались. Как ни странно, продолжала играть музыка.

Боковым взглядом я отметил, что Оксана Никоненко, самая первая сотрудница нашей компании, с которой мы трудимся уже 16 лет, после нескольких шагов легла на землю. «Травма позвоночника», — подумал я. В багажнике нашлась пара бутылок настоек, час назад купленных в Мандрогах. Чтобы снять у группы психологический шок, я залил в рот каждому по стакану. Конечно, мы сразу позвонили в Москву, и оперативная спасательная группа уже мчалась в аэропорт. Конечно, были подняты на уши питерские врачи, друзья Василия Мозжухина, хирурга и нашего бессменного кинорежиссера. Конечно, из Москвы уже дозванивались до районного центра Подпорожье, откуда за нами должна была выехать «скорая помощь».

В таких ситуациях важно, чтобы группа сохраняла бодрость духа, самообладание и могла здраво отнестись ко всему происходящему. И глядя на лежащую на земле Никоненко, у которой, как мы тогда и думали, травма оказалась самой серьезной, я сделал следующее (эта история звучит в значительной части моих лекций и интервью, и Никоненко уже перестала сердиться, когда я ее рассказываю). Я расстегнул ей джинсы и сказал:

— Никоненко, смотри, я здесь буду сейчас мастурбировать. Если ты кончишь, это значит, что сигнал дошел до мозга. А как он может дойти до мозга мимо позвоночника? Следовательно, если это произойдет — твой позвоночник целый.

Забавная картина: человек, десять минут назад сломавший позвоночник, лежит и ржет.

Через полчаса приехала «скорая помощь», и мы потряслись по ухабистой дороге в районную больницу Подпорожья. На ресепшн сидел центнер веса женского рода, который, не скрывая презрения, спросил документы. Меня слегка качало, я еще не знал, что у меня расплющены сосуды в шее, в копчике и середине спины, а несколько сломанных ребер и поврежденная рука — это были уже мелочи, которые не в счет. Я крепко сжал руку этой женщины и спросил:

— Ты клятву Гиппократа давала? А ну давай, быстро оказывай людям медицинскую помощь, а то мне придется тебя задушить.

Дальше все было, как обычно. Персонал больницы поделился на две части: тех, кто пытался нам помочь, и тех, кто пытался с нами воевать. Через три часа пришел реанимобиль из Питера.

Несколькими днями позже, пытаясь уснуть на специально выпиленном для меня куске фанеры, занимавшем половину двуспальной кровати, я размышлял о том, что дорога может кончиться внезапно, и об опыте компании «Руян» и бренда «Экспедиция», накопленном за все предыдущие годы. И я подумал, что мне нужно писать хотя бы потому, что приходится много лежать (на работу я тогда ездил редко), к тому же это неплохой инструмент личной психотерапии.

Я писал около двух месяцев и как-то раз обмолвился о моих трудах Сергею Ивановичу Макшанову. Он отреагировал так:

— Александр Павлович, если вы пишете инструментарий, то, слава Богу, продолжайте. А если вы пишете «мемориал» — бросьте немедленно.