Кен Робинсон - Призвание. Как найти то, для чего вы созданы, и жить в своей стихии

Очень медленно у меня восстановилась некоторая чувствительность левой ноги, и, к счастью, полностью восстановилось нормальное владение руками и остальным телом. Только правая нога осталась полностью парализованной. В конце концов я покинул больницу в возрасте пяти лет в инвалидной коляске, с двумя ортопедическими аппаратами.

Болезнь положила конец планам в отношении футбольной карьеры — хотя, глядя на то, как в последнее время играет «Эвертон», думаю, что мне стоило попытать счастья и войти в команду.

Для родителей и всей семьи моя болезнь стала тяжелым ударом. Пока я подрастал, одним из главных поводов для беспокойства было то, как я буду зарабатывать на жизнь. С самого начала отец с матерью признали, что мне надо научиться эффективно использовать другие свои таланты, хотя в то время было еще непонятно, в какой сфере их искать. Главной задачей для меня стало получение максимально качественного образования. Пока я учился в школе, на меня оказывалось огромное давление с тем, чтобы я хорошо учился и показывал отличные результаты на экзаменах. Это было нелегко, поскольку я жил в большой, очень дружной семье, в доме, где постоянно было полно гостей, шума и смеха.

В довершение всего в начале 1960-х годов мы жили в Мерсисайде. [46] Церемониальное и метропольное графство на западе Англии. Состоит из 12 городов, расположенных на берегах эстуария р. Мерси. Фактически является конурбацией, включающей Ливерпуль и близлежащие населенные пункты. Крупнейший город и центр — Ливерпуль. Прим. ред. Рок-музыка — причем громкая рок-музыка — была слышна повсюду. Мой брат Иэн играл на барабане, и его группа каждую неделю репетировала у нас дома, прямо в соседней комнате. В это время я, отделенный от них единственной стеной, мучительно пытался хоть как-то разобраться в алгебре и латыни. В битве за мое внимание между книгами и музыкальным ритмом книги — увы — безнадежно проигрывали.

И все же я понимал, насколько это было доступно пониманию ребенка, что мне нужно думать о своем будущем и извлечь максимум пользы из предоставленных возможностей. Ясно, что футбол перестал быть для меня реальностью. Несмотря на мою горячую любовь к музыке, сколько-нибудь существенным музыкальным талантом я тоже похвастаться не мог. Отец продолжал потихоньку контролировать мою успеваемость — и в конечном итоге я окончил школу и поступил в колледж. Именно там и начали формироваться интересы, которые впоследствии оказали решающее влияние на мою жизнь.

Не знаю, каким бы футболистом я стал. Однако знаю точно, что полиомиелит открыл передо мной гораздо больше дверей, чем та единственная, которая была самой очевидной, но оказалась для меня наглухо закрыта. Конечно, ни я, ни мои родные не понимали этого, когда я заболел. Но родители сумели по-другому взглянуть на эту ситуацию и сделать все возможное, чтобы я сосредоточился на учебе в школе. Мне тоже удалось по-иному взглянуть на обстоятельства, в которых я оказался. Наше совместное отношение к ситуации превратило катастрофу в ряд совершенно неожиданных возможностей, которые продолжали развиваться и приумножаться.

Я знаю еще одного человека, который не смог сделать карьеру в футболе и пошел совершенно иным путем. Видал Сассун — сегодня одно из культовых имен в мировом парикмахерском искусстве. В 1960-х годах его клиентами были звезды кинематографа, представители бомонда и лучшие фотомодели того времени, включая Мэри Квант, Джин Шримптон и Миа Фэрроу. Видал Сассун стал настоящим революционером в мире парикмахерской моды. В числе его инноваций — стрижка боб, пятиконечная геометрическая стрижка, стрижка в стиле греческой богини, взорвавшие моду после стиля «пчелиный улей», характерного для 1950-х годов.

Видал рос в лондонском Ист-Энде. Он был еще совсем маленьким, когда отец ушел от матери, и тетя мальчика приняла всю их семью к себе в дом. Видалу вместе с четырьмя другими детьми пришлось скитаться по съемным квартирам. Но дела шли так плохо, что в конце концов мать отправила Видала и его брата в сиротский приют и только через шесть лет смогла забрать их домой. В подростковом возрасте у мальчика было страстное желание стать футболистом, но мать настояла на том, чтобы он освоил ремесло парикмахера, полагая, что это будет для него более надежной профессией.

«Мне было четырнадцать лет, — рассказывает он, — а в Англии, если вы, конечно, не обладаете особыми привилегиями, это возраст, когда молодой человек заканчивает школу и начинает зарабатывать себе на жизнь. Я стал учеником замечательного человека по имени Адольф Коэн, жившего на Уайтчэпел-роуд. Он был поборником строжайшей дисциплины! Шел 1942 год, война была в самом разгаре. Почти каждую ночь город бомбили — люфтваффе превратили Лондон в ад, но мы, несмотря ни на что, должны были ежедневно приходить на учебу с чистыми ногтями, в брюках с отутюженными стрелками и в отполированных туфлях. Эти два года, проведенные с Адольфом Коэном, помогли мне усвоить на всю жизнь один из самых необходимых принципов: неудобство дисциплины.